Джек с порывом наклонился навстречу, накрывая мои губы лёгким, невесомым поцелуем — слишком нежным и не сочетающимся с образом капитана Воробья. Я приподнялась навстречу, обхватив рукой его шею и усилив трепетные прикосновения губ. Меня обдавало жаром с каждым разгорячённым движением его рук, с каждым порывом сладких губ с терпким привкусом рома и морской соли.

Каждое прикосновение сводило с ума, посылая вдоль тела бурю ощущений, концентрирующихся внизу живота. Эта сладкая мука пронизывала удовольствием до кончиков пальцев, и каждый миг ожидания превращался в пытку. Которую хотелось довести до апогея. До безумия.

Мои пальцы зарылись в густые тёмные волосы. На талии ощутилось прикосновение его широких ладоней — они скользнули под блузку, обдавая меня жаром, увлекая страстными прикосновениями. Я подалась навстречу, остервенело хватаясь за пуговицы его рубашки. Непослушные пальцы дрожали, с трудом расстёгивали одну за другой, срываясь и едва не надрывая ткань. Помогая мне снять рубашку и не разрывая поцелуя, Джек завалил меня наземь. Одежда полетела в покрытую росой траву, которая обдавала разгорячённые тела вечерней прохладой. Каждый порыв сводил с ума, и совершенно лишившись одежды, я запрокинула голову, чувствуя колючие поцелуи на шее, потом на груди, и всё ниже… Я содрогнулась стоном, который передался Воробью. Руки с жаром вцепились в его спину, притягивая к себе.

— О, Джек! — еле выговорила я, повторяя его имя до тех пор, когда уже не лишилась сил говорить от этой сладкой пытки. Я подалась ему навстречу, хватаясь за его губы жаркими поцелуями. Каждая прелюдия в страстном ритме доводила до истомы, до невыразимого удовольствия. Безумный восторг нарастал, заставляя меня извиваться под ним всё сильнее и слабо дарить ответные обессиленные ласки.

Он не спешил, хотя я чувствовала, насколько велико его желание; дразнил, затягивал страсть до безумия. До неистовства. До срыва.

До момента, когда мы одновременно подались навстречу друг другу в мощном порыве, совокупляясь и задыхаясь в стоне. Его ладони зарылись под мои бёдра, отрывая их от земли вместе с травой. Я обхватила ногами его поясницу, царапнула ногтями влажную от пота мускулистую спину. Мы пришли в лихорадочное движение. Я больше была не в силах думать и сдерживать крики наслаждения — обжигающего, испепеляющего. Только чувствовать его разгорячённое, гибкое тело, с силой движущееся в бешеном ритме любовного танца. Я откинула голову во влажную траву, содрогаясь в конвульсиях и сомневаясь, что смогу выдержать эту вакханалию и не рассыпаться на миллионы разноцветных искр. Пальцы хватались то за напряжённые плечи Джека, то за траву, то за воздух… Я не принадлежала сама себе. А движения становились всё быстрее и сильнее…