На второй день мы с Мэтью решились поговорить. Порции слов были такими же маленькими и переваривались вместе с деликатесами из «Коннота», находящегося в нескольких улицах от нас. Мэтью рассказывал об усилиях Джека сохранять самообладание, что было непросто в окружении неуемного потомства Маркуса. Потом он с восхищением заговорил об умелом поведении самого Маркуса, сумевшего обуздать ораву своих детей и внуков. Все они носили имена, достойные героев бульварных приключенческих романов XIX века. С меньшей охотой Мэтью поведал о своей внутренней борьбе. Он сражался не только с приступами бешенства крови, но и с желанием все бросить и оказаться рядом со мной.

– Без твоих снимков я бы точно сошел с ума, – признался Мэтью; его длинный холодный нос проехался по моей спине и уткнулся в шею. – Виды мест, где мы жили, цветы в саду, пальцы твоих ног на краю ванны. Все это не давало мне окончательно потерять рассудок.

Свою историю я рассказывала с медлительностью, достойной вампира, все время следя за реакцией Мэтью, чтобы в нужный момент сделать паузу и позволить ему переварить события, произошедшие со мной в Лондоне и Оксфорде. Я рассказала, как мы нашли Тимоти и последний лист из Книги Жизни. Рассказала о встрече с Амирой и возвращении в Олд-Лодж. Я показала Мэтью свой пурпурный палец и передала слова богини о том, что за обладание Книгой Жизни мне придется отдать нечто дорогое для меня. Я с предельной откровенностью рассказала о стычке с Бенжаменом, ничего не утаив. Поведала о своем провале, когда магия ведьмы оказалась бессильна против этого исчадия. Рассказала, как он обошелся с Фиби, и передала слова его прощальной угрозы.

– Если бы я не колебалась, Бенжамен был бы сейчас мертв.

Сотни раз я прокручивала в мыслях это событие и до сих пор не понимала, почему мне не хватило решимости.

– Сначала Жюльет, а теперь…

– Не упрекай себя за то, что не смогла убить. – Мэтью приложил палец к моим губам. – Смерть – тяжелое ремесло.

– Как думаешь, Бенжамен по-прежнему в Англии? – спросила я.

– Не здесь, – твердо произнес Мэтью, поворачивая меня лицом к себе. – Он никогда не появится рядом с тобой.

«Никогда – это просто долгое время». У меня в памяти вдруг всплыло предостережение Филиппа.

Я отпихнула все тревоги и крепче обняла мужа.

– Бенжамен бесследно исчез, – сказал Эндрю Хаббард. – Это его обычный трюк.

– Не совсем бесследно. Адди утверждает, что видела его в Мюнхене, – сообщил Маркус. – Она предупредила своих собратьев-рыцарей.

Пока Мэтью находился в XVI веке, Маркус расширил братство, допустив туда женщин. Он начал с Мириам, а та назвала ему остальных. Мэтью не знал, считать это безумством или проявлением гениальности, но, если это поможет отыскать Бенжамена, он готов закрыть глаза на нарушение традиций. В прогрессивных идеях Маркуса Мэтью винил не сына, а ученую даму Кэтрин Маколей[46], некогда бывшую его соседкой. Ее воззрения тогда сильно повлияли на Маркуса, недавно ставшего вампиром. Он многое почерпнул из ее прекраснодушных рассуждений.