Лира лежала, открыв глаза, и умиротворенно ворковала в одном ритме с покачиванием лодки. Малкольм чувствовал, что боль из натруженных рук и плеч потихоньку уходит, а каноэ, разогнавшись, мчалось без остановки по темной воде. Элис напряженно вглядывалась назад, поверх головы Малкольма, пока белый дом совсем не скрылся из виду. Даже во мгле Малкольм хорошо различал ее лицо, настороженное, встревоженное и сердитое.

Потом Элис наклонилась укутать Лиру, погладила ее по щечке и тихонько спросила:

– Хочешь печенье?

Малкольм подумал, что она обращается к Лире, но тут Элис подняла голову и посмотрела на него:

– Эй, чего молчишь? Опять заснул?

– Ой. Это ты мне?.. Да, спасибо, от печенья не откажусь. На самом деле я бы сейчас не отказался от стейка размером с тарелку и пудинга с почками. И от бутылки лимонада. И…

– Заткнись, – оборвала его Элис. – Не говори глупостей. У нас нет ничего, кроме печенья. Ну так что, будешь?

– Да.

Она подалась вперед и протянула ему горсть маленьких сдобных рулетиков с инжиром. Малкольм ел медленно, откусывая по чуть-чуть и тщательно пережевывая каждый кусочек.

– Ты его видишь? – спросил он минут через пять.

– Я уже и дома не вижу. Надеюсь, теперь он от нас отстанет.

– Он сумасшедший. Психи не понимают, что они проиграли и надо сдаваться.

– Значит, ты тоже псих.

На это Малкольм не нашелся, что ответить. Продолжая грести, он думал о силе паводка: лодку по-прежнему несло вперед, так что оставалось только рулить и удерживать равновесие.

– Наверное, он уже помер, – сказала Элис.

– Может быть. Из него кровь так и хлестала.

– По-моему, там, в ноге, как раз была артерия. А его деймон…

– Ну, уж она-то точно не выживет. Не сможет больше ходить, а значит, и он не сдвинется с места.

– Ну, будем надеяться, что они и правда помрут.

Время от времени тучи над головой расходились, пропуская сверкающий лунный свет – такой яркий, что Малкольму хотелось прикрыть глаза рукой. Элис, наоборот, таращила глаза еще сильнее, пользуясь моментом, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони, а Малкольм вертел головой по сторонам, выискивая место, где можно пристать и отдохнуть, – но над водой торчали только голые ветки деревьев. Он до того устал, что впал в некое подобие транса: спящее тело гребло, и рулило, и посматривало вокруг, но все это ни в малейшей степени не тревожило спящего разума.