Не дожидаясь ответа, она сунула ребенка ему в руки и метнулась за деревья.

Малкольм все еще дрожал, но постарался ухватить Лиру как можно крепче и прислушался к ее довольному сопению.

– Надо было раньше додуматься давать тебе вино, – сказал он ей. – Ты от него спишь как младенец.

– Отсюда всего пять минут идти, – сказал ему Боутрайт. – Может, хочешь взять еще что-нибудь из каноэ?

– А с ним тут ничего не случится?

– Его никто не увидит. Не волнуйся, сынок, оно тут в полной безопасности.

– Хорошо. Ну… надо взять еще всякие вещи для малышки. Элис знает, какие.

В ту же секунду Элис вышла из-за деревьев, отряхивая юбку. Она слышала их разговор и тут же двинулась к лодке. Вещей для Лиры набралась целая охапка: одеяла, подушка, упаковка подгузников, коробка с сухим молоком… Элис все делала быстро, хотя ее тоже била дрожь.

– Постели-ка на землю вон то одеяло, – велел Боутрайт.

Взяв у Элис вещи, он сложил их на одеяло, связал углы и закинул узел себе на плечо.

– А теперь идите за мной.

– Можешь пока понести ее? – шепотом спросила Элис у Малкольма.

– Могу немножко, ага. Она спит без задних ног.

– Надо было раньше попробовать давать ей вина.

– Вот и я так подумал.

– Только я не знаю… вдруг оно ей вредно? Ладно, давай ее сюда. А то у тебя еще рюкзак. Где ты его взял, кстати? У него?

– Ага, – подтвердил Малкольм. – Из его лодки.

Когда Элис забрала Лиру, он вздохнул с облегчением: рюкзак и вправду был тяжеленный. Малкольм и сам не понимал, зачем его тащит, – вряд ли теперь придется торговаться с Боннвилем. Но, с другой стороны, Боннвиль был шпионом; может, в рюкзаке найдутся доказательства. Так что, наверное, стоит нести его дальше, а потом отдать доктору Релф.