Между прочим, ложную версию об убийстве по мотивам чисто профессиональным, из-за выгодного заказа, им навязал всё тот же Кнупперс. Куда ни кинь — всюду он.

В общем, с одной стороны, в теории Удальцева можно было отыскать логику.

С другой же…

Не слишком ли затейливо для практичных и рациональных господ-европейцев? Ох, не их это стиль — магические заговоры, результатов которых надо дожидаться полвека. Скорее уж, восточным, османским коварством отдаёт. Но даже для турков это чересчур рискованная игра, с последствиями слишком отдалёнными и невнятными.

Нет. Не вяжется что-то. Досадные вопросы мешают восприятию картины в целом. И главный из них — почему ни один из многочисленных участников заговора, да хотя бы тот же недоверчивый и подозрительный Паврин, не уловил фальши в проповедях своего архата? Ведь не простые подобрались люди — маги, хоть и молодые, но учёные. Неужели ни одной клятвы не было сказано? Или Кнупперс их околдовал? Нет. Столько народу, да ещё в разных частях страны, не околдуешь, даже не будь они чародеями… Странно, странно…

Ах, да сколько можно голову на пустом месте ломать? Вязать надо господина архата, да допрашивать на месте. А то как бы ещё не подался в бега, обнаружив, что патраторы его арестованы…

Господина ответственного секретаря они рассчитывали застать в Собрании, но не застали. Вместо него присутствовал другой секретарь, видимо, менее ответственный. Был он дряхл до невозможности — в чём душа держалась, неопрятен, тряс плешивой головой и дурно пахнул старостью. Однако, взгляд имел вполне осмысленный, тем более странными показались сперва его слова.

— Гошподин Кнупперс? — прошамкал он беззубо. — Это хто ш таков? Отродясь не слышал. Не числится такого в нашем Собрании, нет!

— Но как?! — опешил агент Удальцев. — Кнупперс Стефан Теодорович, ваш ответственный секретарь…

— Ах, этот… — безгубый рот старца растянулся в неприятной ухмылке. — Этого знаю. Да только какой же он Кнупперс? Да ещё и Стефан, скажите пожалуйста!

Час от часу не легче!

— А кто же он тогда есть?

— Он-то? Он Стёпка Кнупкин, Федьки-Зайца сын. По всем бумагам так числится, — старец поманил Романа Григорьевича пальцем, признав в нём главного (господин Мерглер, топтавшийся рядом, был демонстративно проигнорирован). Указал на диванчик. — Садись, чадо, расскажу его историю.

Пришлось сесть и выслушать пространную повесть том, как родной папаша господина ответственного секретаря ещё при царице Софье торговал пирожками в посаде, и в разносчиках у него бегал сам Александр Данилыч Меньшиков, будущий светлейший князь. А как возвысился тот неимоверно, так и о хозяине своем бывшем не забыл — светлейшей своей рукой оттаскал за волоса, как самого когда-то таскали. Зато потом сыну его Стёпке — чаду позднему, хворому да малорослому, но весьма склонному к тайному ремеслу, составил протекцию, отправил с посольством к иноземцам, учиться колдовским наукам.