– Что сказать, отважен боярин!

– И остров незнаемый, а уж сопутники…

– Вернётся, мимо нас небось не проедет.

– Если вернётся!

Ворон покинул отшумевшее вече, пошёл обратно на торг. День перевалил за полдень: где же Богобой-скоморох? Как найти его, если на острове не появится?

Гадалкин нос

Гадалкин нос

Был, оказывается, на широком торгу ещё угол, куда Ворон пока не заглядывал. Этот ряд занимал целый мысик, выдававшийся в разлив Воркуна. Его так и называли: Гадалкин нос.

Здесь не продавали товаров, хотя богатства из рук в руки переходили немалые. Сюда редко заглядывали жрецы, ибо здесь искушали Богов.

На одном берегу взывали к Их милости, конаясь в роковых играх имуществом и серебром. Одни просто тешились – повезёт или нет, лишь бы весело было. Другие, как во хмелю, обретали и роняли в прах деньги сущими истиниками. Эти игроки даже не заметили веча, не участвовали в спорах из-за царят. Узнают назавтра, кивнут, спросят, в срок ли ждать следующего торгового дня.

Ворон сразу отметил людей, не принадлежавших игре. С виду обычные горожане зорко оглядывали бережок, склонялись к игральщикам, успокаивали рассерженных. Ворон прошёлся, постоял, посмотрел. Не все игры были роковыми. Вот доска с гнёздами: в них щелчком загоняли глиняный шарик. Рядом ловили горстью падающий обляк. Подальше следили за опрокинутыми скорлупками, притаившими рыбий позвонок… Ворон даже потоптался в раздумье. Он до сих пор ничего Надейке не облюбовал, казны осталось только в воровской ряд возвратиться. Здесь он мог поправить мошну, но что хорошего купишь на неправый прибыток? Ворон потоптался ещё, нахмурился, перешёл на другую сторону мыса.

Здесь большей частью толкалось шегардайское женство. Девки тревожили Небеса, выспрашивая про суженых-ряженых. Бабы просили раскинуть жеребья о возвращении мужа, о покупке козы, о будущности детей. Ворон не стал задерживаться близ ворожей. Его жизнь была вручена Справедливой. Как рассудит Она, так с ним и станется. Может ли смертная баба, даже воистину зрящая, Её замыслы проницать?..

В самом дальнем конце, на обросшем ржавыми махрами валуне у воды, сидела тоненькая девушка. Русые волосы по ветру плащом, руки зябко спрятаны под мышками, на глазах тугая повязка. Никто к ней не подходил. Опёнок не заметил при ворожее гадательной снасти, неволей вспомнил Арелу. Где-то теперь была языкастая Кербогина дочка, кого «налицо выводила», кому толковала ладони, щёки и лбы?

Он двинулся было прочь, но девушка остановила его:

– Не уходи, добрый молодец… Гадать не просишь, так хоть рядом постой.