– И лыж его нету!

Почти сразу через порог заглянул старшой следопыт:

– Нет ступени, отец…

Лыкашу померещились чёрные, с зеленоватым отблеском крылья, незримо распахнутые в ночи… Да кажется, не ему одному. Улетел Ворон!

– И Ознобишку унёс, – пробормотал Емко.

«Поймали дикомыта на лыжах! Да ещё такого лесовика…»

Больно и страшно смотреть на человека, уязвлённого в спину. Ветер, с застывшим лицом, сквозь зубы спрашивал Лихаря, давно ли Беримёда оставили у поруба одного.

– Ну… – Стень пытался влёт сообразить, много ли знает или угадывает источник о случившемся во дворе. Потому ответ прозвучал в точности как у Бухарки.

– Не врать мне! – зарычал Ветер так, что ребята отшатнулись прочь.

«Смилуйся, Правосудная, – судорожно молился Лыкаш. – Ни за что больше… никогда…»

Лихарь стоял перед источником, опустив голову. Среди общинного дома, как у столба в переднем дворе.

– Только что… – ответил смиренно. – Все… в черёд на отступника подходили взглянуть…

Ветер беспощадно жёг стеня взглядом:

– Для этого ты Ворона заставил ему пальцы усечь?

– Не заставлял… – Гордый Лихарь погибал от стыда и отчаяния, давился словами, не смел поднять глаз. – Сам с ножом подошёл!

«А не просто у столба изобьёт, – посетило державца пугающее озарение. – Кабы насовсем не убил…»

– С ножом подошёл!.. – оскалился Ветер. – О тебе после, изродок… На лыжи все! В погонку гони!

Каково с Вороном в прятки играть, они очень хорошо знали. На пустом бедовнике не найдёшь, в круг взяв, не поймаешь. Чего ждать, кроме ночи без сна и мёртвой усталости, обделённой живым восторгом удачи?..