«Ну вот…» Хвойка тоскливо оглянулся на девок, но прикусил язык, да правильно сделал.

– Весть передашь, – хмуро продолжал Светел. – Памятуй крепко. Ялмак-воевода с разбойной шайкой сошёлся, что Кудаш прежде водил. Севером на Киян идёт, нам путь заступить хочет. Ищет себе чести, шайке добычи. Всё затвердил?

Хвойка не сдержался:

– Это ты ныне зверем нарыскал?..

Светел промолчал.

– А ну спросят, где сведал?.. – не отставал Хвойка.

– Про то мой ответ. Твоё дело во все ноги бежать.

Оточанки, притихнув, смотрели со снежной завалинки. Один гусляр, другой врун забавный, с обоими радостно. А вот были у дружинных свои воинские дела не для праздных ушей, не для девичьего разумения. Тяжкие дела, суровые, страшные. Даже и знать о них не хотелось.

Отсталь

Отсталь

Малый поезд о шести санях прибыл на другой день утром. Первыми о его приближении донесли местные парни, ходившие на развед. Здесь давно выучились цеплять пёсьи потяги к поясам: снег вихрями, бубенцы на все голоса. Они-то, скороходы, примчались назад с криком:

– Едут! Едут!

К тому времени, когда у серого окоёма возникла медлительная полоска, оточане вовсю наряжали рундуки. Когда передовая упряжка, отдуваясь паром из ноздрей, вступила на улицу, походников встретили зазывные крики торговок:

– Тёжки жирные, копчёные, крепкие! До заморья не устанешь похваливать!

– Жирок – услада, мёда не надо!

– Селяву кому вяленую? Во рту тает, нутро насыщает! Одну сгрыз, полдня веселись!

– В воде руном и здесь вся как есть, с маткою…

– Мурцовка утиная, по складу старинному, в лесу пожуёшь, добром помянёшь!

– Капустка добрая! Себе квасили!

Светел смотрел на приезжих, сидя в сторонке. Сеггарова наука. Пусть оказывают нрав и обычай, после разговаривать будем.