Воронята…

Уже во дворе Шагала разочарованно протянул:

– А я думал, наставник, ты сведать захочешь, ладно ли у ней рубашечка сшита. Гадал, может, и мне покромка достанется…

Лихарь равнодушно пожал плечами:

– Дурак ты. Ласковых девок в любом острожке довольно. С этой дикомыт валяется, ну и пусть. Нешто сварой учителя огорчать?

– Всё ему! – надул губы гнездарёнок. – Ворону! И орудье, и девка бесскверная…

Лихарь добавил к словам подзатыльник:

– Дурак! Хочешь с дикомытом тягаться, сперва вполовину таким стань. Тебе честь была вручена, царскому сыну правоту Владычицы показать, а ты что устроил? Только о том думал, как себя выхвалить. А как тайному воинству после с праведной семьёй в ладу жить, о том забота была?

Книжница

Книжница

Наставник Ваан учил самого Цепира, великого законознателя. Он видел и помнил столько – и стольких, – что разум отказывался объять. Дузья и Деждик, поди, в пелёнках лежали, а он, уже бородатый, следил последнее ристалище Эрелиса Четвёртого. Отречение первого наследника. Восшествие на престол молодого Аодха…

Когда такой человек ведёт тебя в книжницу, не знаешь, куда смотреть. Кругом – или на него одного. Книги небось подождут!

– Стольный Фойрег видел более двадцати государей, – идя долгим прогоном, неспешно рассказывал Ваан. – Все они были праведными отцами народа, но различались в пристрастиях. Гедах Девятый, к примеру, знал толк в роскошных пирах. Это он велел вырубить в податливом здешнем камне обширные погреба для хранения вин. Андархайна уже тогда была страной запечатлённого слова, а вельможи подражали царю. Поэтому в Гедахов век о стряпном искусстве писалось множество книг.

На лице Ваана господствовали большие глаза под высоким лбом, долгий нос. Говорят, это черты прозорливых, умеющих видеть сокрытое от простецов. Стоило Ознобише послушать речи мудрого старца, его самого несколько дней потом тянуло облекать свои мысли так же красно, связно, забавно. Не получалось.

– В должный срок Гедаха Пузочрева сменил сын, суровый Хадуг, четвёртый этого имени. Он чтил подвиг воздержания и воинского труда. Посему и не видел пользы в книгах, повествующих, как верно зажаривать лебедя, да ещё одевать его в перья при подаче на стол. Говорят, царедворцы боялись, как бы праведный государь, по строгости нрава, вовсе не уморил их скудными пищами и непрестанными объездами земель… Однако речь не о том. Ты представляешь, от скольких книг пришлось избавляться, освобождая место спискам трудов, прославляющих искусство конной езды и науку мечного боя? Иные из отвергнутых книг дожили до нашего дня лишь потому, что были взяты вельможами на украшение хором, на поглядение подданным…