Немногие задумываются о том, причастны ли выползки к роду людскому. Наука осторожно молчит: она сама до смешного молода и ненадёжна в оценках, она постоянно копит факты и сомневается. К тому же ученые склонны отрицать мистику, выводя подобные явления за рамки исследований. Зато храмы и секты всех сортов и мастей спорят о выползках веками, если не тысячелетиями… увы, ответ им не так важен, как поиск удобного толкования вопроса. Это непростое дело: почти все высшие служители хоть в малой степени наделены даром жив, вернее одним из базовых его проявлений – умением затронуть струны душ. Однако затрагивать – мало, если можно управлять! А для такого дела требуются сильные средства.

Что может быть нагляднее устранения засухи или потопа? И стоит ли всем подряд знать, что молебен о дожде окажется успешным, если призвать выползка и «выжать» его; и, наоборот, затяжные дожди прекратятся, если выползка «утопить». Подобных ритуалов немало, они отшлифованы через бессчетные пробы и ошибки. Внесены в тайные книги храма, доступ к которым оговаривают столь же секретные правила.

Выползок Яков знает о рутинно-пыточной сути ритуалов по личному опыту. Сто тридцать лет назад он был «выжат». Следующий раз, покинув нору и спрятавшись, бессильно наблюдал со стороны утопление себе подобного и задавался вопросом: почему нельзя все сделать проще и честнее? Если бы хоть раз храм открыто попросил выползков пожертвовать собой для спасения людей – разве получил бы отказ от всех и непременно? Впрочем, храм полагает выползков бесью околечной, и уже поэтому не оставляет места речам о душе и свободе воли.

Но для выползка вопрос очень даже насущный: а есть ли у меня душа? Все же я – человек или бесь околечная?

Ответ нашелся неожиданно. Совсем простой и окончательный. Выползки – люди! Бывшие люди, которые совершили фатальную ошибку и отчего-то получили шанс исправить ее.

Получив ответ, Яков узнал, что сам вопрос о душе – с подвохом. Он вроде дракона, огромный и коварный! Бесконечно причиняет боль, выжигает изнутри… а еще он неразрешим, то есть – непобедим. Стоило срубить «голову» главного вопроса, как на длинной шее сомнений отрасли новые, многочисленные: всем ли оступившимся дается шанс; сулит он надежду или является изощренным наказанием? А может, сквозь нору выползка тянет долг, не погашенный при жизни? Если так, почему отжатие, утопление и участие в иных ритуалах, а также и принятие необоснованного гнева толпы убивают выползка на время, не избавляя его от бремени изначального долга?

Яков усмехнулся. Многоглавый дракон вопросов, ядовитых и болезненных, не так и страшен. С ним, в отличие от беспамятства и пустоты, можно бороться.