Наступила ночь. Обоз встал на окраине лагеря, и сервы-возницы вместе со слугами рыцарей поставили палатки, разожгли костры. Соломой Седрик обтёр своего бедного мерина и повесил на его морду торбу с овсом. С припасами в войске саксонского пфальцграфа всё было хорошо, а охранники обоза, как водится, имели доступ ко всему самому лучшему. И это был плюс, который хоть как-то примирял Зальха с тем, что он не на острие наступления, а вынужден идти в арьергарде.

Привязанный к одной из телег старый мерин медленно, словно нехотя, перебирал губами овёс, а Седрик направился к ближайшему костру, от которого доносился аппетитный запах ячменной каши с бараниной. Здесь расположились такие же, как и он, молодые отпрыски бедных рыцарских родов – блондинистый крепыш Отто Ребиндер, рыжий и сухопарый умник Гуго Ландсберг и худой, словно палка, долговязый Эдуард Лиделау. Все они, подобно Седрику, жаждали большого сражения и за ужином ещё раз сетовали на судьбу и трусость бодричей, не желающих выйти против германцев на честный бой, семь-восемь тысяч против тридцати. Поев, молодые воины легли спать.

Седрик расстелил на земле снятый с воза полог, положил под голову потёртое седло, скинул прохудившиеся сапоги и размотал сырые портянки. Потом он пристроил сбоку свой меч и кинжал, с завистью покосился на отличную палатку Байзена и стал проваливаться в сон. С озера тянуло сыростью. Всхрапывали лошади и перекликались караульные воины. Рядом с Зальхом храпел Отто Ребиндер, а невдалеке шумели листвой деревья. Все хорошо… Хорошо… Хорошо…

Крепкий и спокойный сон юноши был прерван после полуночи. Что-то разбудило его, но он не мог понять, в чём дело. Вроде всё как обычно. Однако что-то не так.

Седрик проморгался. Рядом багровыми углями тлел затухающий костёр, и прохладный ветерок заставил юношу поёжиться. Тревогу никто не поднимал, и только верный мерин, на котором батюшка изъездил половину Европы, почему-то бил копытом.

«Старая кляча! – со злостью подумал Седрик. – Надо встать и всыпать ей пару-тройку ударов палкой по костлявому хребту, чтобы не чудила. Хотя нет. Лучше попробую успокоить животину, а то помрёт ещё, и придётся мне к Зверину идти пешком!»

Юноша хотел подняться, но рядом кто-то захрипел, и, слегка повернув голову, он увидел, что над спящим Гуго Ландсбергом возвышается человек, руки которого находятся под его накидкой. Тело товарища дёрнулось, затем снова раздался хрип, а неизвестный человек сделал шаг по направлению к Отто Ребиндеру, в его руках что-то блеснуло.

«Это кинжал!» – дошло до Седрика, и его правая ладонь легла на рукоять меча. Все мысли юноши куда-то улетучились. В голове было пусто, а короткие волосы на голове зашевелились. Он не знал, что делать. Однако это знало его тело.