— Что же ты, дружок? Подхватывай! Уж не хочешь ли ты, чтобы я пел один? Хочешь умереть, как клоун, перед глазами прекрасных дам? Пой! И сумей сказать свое «прости» поизящней, так чтобы твоя последняя рифма бежала вперегонки со смертным хрипом в твоей глотке! — Он несколько раз притопнул правым ботфортом, будто собирался танцевать фламенко. — Попробуй же! Цена-то все равно будет одна — и так и этак!

Я не опустил глаза к полу, когда раздалось щелканье сапога, — это старый прием, некоторые фехтовальщики притопывают при каждом выпаде и даже при ложных выпадах, надеясь, что резкий звук действует на нервы противника, выбивает его из темпа, заставляет отшатываться назад и таким образом доставляет им желанное очко. Последний раз я попался на эту удочку в те времена, когда еще и бриться не начинал.

Но его слова натолкнули меня на мысль. Его выпады были коротки — глубокие выпады противопоказаны рапире, они слишком опасны в настоящем бою. Я уже начал отступать, медленно — за спиною была стена. Сразу же как начнется новая схватка, я либо превращусь в пришпиленную к обоям бабочку, либо споткнусь обо что-нибудь, полечу вверх тормашками, и тогда он нанижет меня на рапиру, как в скверах на острый штырь нанизывают бумажный сор. И тем не менее я не осмеливался отступить от стены.

Хуже всего было то, что Стар могла в любую минуту появиться из крысиной норы у меня за спиной, и тогда ее убили бы в самый момент появления в комнате, и, даже если бы я тут же пронзил клинком моего противника, это бы ничего не изменило. Но если бы мне удалось развернуть его в другую сторону… Моя любимая была практичной женщиной, и никакие «спортивные соображения» не помешали бы ей вонзить шпагу в спину врага.

Тут же в голову пришла другая счастливая мысль: если я подыграю его безумию, попробую рифмовать и декламировать, то он, возможно, еще поиграет со мной, прежде чем заколоть.

Но и затягивать эту игру было нельзя. Я не заметил, когда он успел задеть мою руку чуть ниже локтя. Это была просто царапина, которую Стар залечила бы в несколько минут, но она могла ослабить мою кисть и поставить меня в трудные условия при парировании ударов в нижнюю часть тела — кровь сделает рукоять скользкой.

— Первая строфа, — объявил я, делая шаг вперед и слегка поигрывая клинком.

Он отнесся к этому с полным пониманием, не стал напирать, а начал как бы играть с кончиком моего меча, еле прикасаясь к нему легкими парирующими движениями.

Это было именно то, на что я надеялся. Я стал передвигаться вправо, не переставая декламировать. Препятствовать мне он не стал.