— Ты — великий хитрец, — говорил ему как-то наедине жрец Курсорий.

— Не понимаю, о чём ты, друг мой, Курсорий, — отвечал Игнатий.

— Прекрасно понимаешь. Когда наш бог сделал тебе верховным жрецом, все другие жрецы, и я в их числе были против. Ты был самым слабым из нас, в тебе не было ничего, что отличало бы тебя от других упырей. Инвисибий может становиться невидимым, я быстрым. Все мы были в прошлом чародеями. Все, кроме тебя. Мы до сих пор не знаем, в чём твоя особая сила. Мы до сих пор не знаем, почему КощейПервый сделал тебя одни из двенадцати. И всё же, я думаю, он не прогадал. В тебе есть то, чего нет в такой мере ни в ком из нас — таинственность. Тайна и есть твоя сила. Ты единственны из нас был в прошлой жизни христианином, и не просто христианином, а самым настоящим священником. Ты знаешь богослужебные языки, умеешь договариваться с другими священниками. Ты, как и многие из нас, сохранил человеческий облик. Ты стал упырём, когда покинул кафедру священника, чтобы стать богатырём. Но стоило тебе взять в руки меч, как тебя постигла неудача. Или успех. Случайно ли ты наткнулся на Кощея, или всё это было задумано заранее? Я знаю, ты мне не ответишь. Ведь это тайна. Весь ты окутан тайной. Но я понял твою хитрость, хоть и не всю. Когда ты согласился взять опеку над Красибором и дать ему создать своё клан, я не сразу понял твою хитрость, но понял. Ты собрал нас всех четверых вместе, чтобы создать войско, ты предложил на роль вождя Будислава. При желании Красибор сможет вытеснить Будислава и стать вождём, а так как он не способен управлять столькими упырями, то фактически вождём будет тот, кто будет стоять за ним. То есть ты. И, таким образом, ты хочешь стать самым могущественным упырём, заставишь всех жрецов признать твою власть над собой, над Миргородом и Змейгородом.

— Всё это очень интересно, — отвечал Игнатий, который до этого лишь молчал и внимательно слушал, — но ты не учитываешь, что всё это может осуществиться только в том случае, если мы одолеем Змея Горыныча, но при этом, если Будислав не получит меч, о котором так мечтает.

— И как же ты хочешь помешать ему?

— Пока не знаю, но раз уже ты посвящён в мои планы, предлагаю подумать об этом вместе. Иначе не я, а Будислав будет самым могущественным упырём, и нам всем придётся признать его власть над собой.

— Хм, а ты прав, Игнатий. Пока мне выгодно играть по твоим правилам, но не надейся, что сможешь меня перехитрить и подчинить своей воле.

— Я думаю, будет лучше, если Инвисибий ничего не узнает об этом нашем разговоре. Сам он не догадается, и так у нас будет меньше соперников на место вождя после падения Будислава.