— Да кто такой этот Илья Муромец? — нервно кричал Курсорий, — откуда он вообще взялся?

— Очевидно, из Мурома, — говорил Инвисибий.

— Так или иначе, сейчас мы не можем сражаться против Змея, — заключил Игнатий.

— Это почему же? — набросился на него только вошедший в зал Будислав. — Кажется, ты что-то упустил, Игнатий, кажется, ты что-то не предусмотрел! Как же ты не заметил целого богатыря, способного убить верховного жреца?

— Сбавь тон, брат мой, — заговорил Красибор, — ты говоришь с верховным жрецом.

— Да неужели? — впился в него испепеляющим взглядом Будислав, — теперь ты называешь меня братом. А когда-то вы называли меня тупицей. Помнишь? Вы с Многолигким говорили, что я слишком глупый, слишком медлительный и рассеянный. А теперь ты называешь меня братом и своим вождём. Думаешь, я забыл, как вы, трусливые стадные животные упрекали меня в скудоумии? И теперь вы снова показываете свою трусость. Вы боитесь, вы уже готовы отступить. Можете снова назвать меня глупцом, если хотите, но я отступать не намерен. Смерть Кукумера меня не остановит. Я пойду в бой и добьюсь победы.

— А как быть с Ильей-богатырём? — робко спрашивал теперь Игнатий.

— Он нам не опасен.

— Не опасен? — вскрикнул Курсорий, — да ты в своём уме?

— Держи себя в руках, жрец, ты говоришь со своим вождём, — осадил его Серва Гуманус, усаживаясь во главе стола, установленного прямо на земле в их шатре, — в отличии от вас, я знал про Илью Муромца. И я знаю, что он по распоряжению князя находится на дальней заставе. Он не может покидать эту заставу, это для него своего рода наказание. Идолище выполнил свою задачу, он отвлёк внимание. Я обещал воскресить его, если он погибнет. И я выполню своё обещание. А теперь нам пора идти на Змейгород. Под Киевом только что убили две сотни упырей. Киевляне теперь ни за что не поверят, что существует ещё одно войско упырей, большее по численности. Они уверены, что разбили самое опасное соединение вурдалаков.

— Очень рискованно, — говорил Инвисибий, — но другого выхода у нас нет. Теперь у нас два сильнейших врага. Хотя бы одного из них мы должны уничтожить.

— Пока союз не распадётся, мы должны держаться вместе, — вымолвил Игнатий, — и идти за Будиславом.

— Больше всего на свете я хочу сейчас снять с этого трёхголового оборотня его змеиную шкуру, — произнёс Курсорий.

— Ну вот и славно, — заключил вождь, — продолжаем свой поход.

Илья Муромец сильно подорвал планы упырей, хоть тогда сам об этом не подозревал. В результате их поход затянулся, у Змейгорода появилось больше времени, чтобы подготовиться к войне. Будислав был прав, и тогда Илья не стал главным врагом упырей. Почти сразу после победы на Идолищем он вернулся на заставу. Теперь только Змей Горыныч представлял угрозу для упырей. Не смотря на понесённые потери, их войско продолжало расти, теперь Красибор создал свой клан, который по численности не уступал кланам верховных жрецов. Он сравнялся с ними, как старшина. Вурдалак занимался своим любимым делом: охотился, убивал людей, чтобы потом они возродились упырями. Он мог убивать, не прячась, не скрываясь, как это обычно бывало, он убивал в открытую и никогда ещё не испытывал от этого такого наслаждения, как сейчас. Его жертвы трепетали перед ним, одни сопротивлялись и молили о пощаде, другие внешне оставались спокойны. Когда они становились упырями, они продолжали бояться Красибора и рабски подчинялись ему. Вурдалак был опытнее и сильнее их, и травма, причинённая им своим жертвам, рваной раной навсегда отпечатывалась на их душах. Красибор нарочно долго мучил их перед смертью, калечил и уродовал их тела. Будислав презирал такую жестокость. За последние годы он не убил и даже не ранил ни одного человека. Кровь ему приносили в специальных чашах, уже добытую и очищенную. Вождю оставалось лишь выпить её. Красибор же делал всё грубо и жестоко. И всё же без него Будислав был слабее, чем с ним. И он вынужден был преодолевать своё отвращения и закрывать глаза на всё, что делал его могущественный соплеменник. Будислав мечтал, что вскоре сможет избавиться от этой зависимости, он знал, что ей обязательно воспользуются жрецы. Кощей полагал, что после того, как убьёт своим мечом Змея, то получит такую силу, что не будет нуждаться ни в Красиборе, ни в ком-либо ещё. Красибор же едва ли мог догадаться о том, как он мог бы использовать свою связь с вождём, чтобы усилить свою власть. Но об этом догадывался жрец, который возвысил его и который имел на него свои планы — Игнатий.