Дьютифул нахмурился.

— И вы ни разу не попробовали приказать им прекратить издеваться над Олухом?

— Нет, — он откашлялся. — Я не был уверен, что у меня есть эта власть, сир.

— Но если не вы, то кто же? — тяжело спросил его король.

Лант не ответил. Дьютифул снова вздохнул.

— Можете идти.

Лант сделал несколько неуверенных шагов. Прежде чем он подошел к двери, я заговорил.

— Могу я сказать, мой король?

— Скажи.

— Я хотел бы напомнить, что Фитц Виджилант прибыл в Ивовый лес совершенно больным, после жестокой драки в городе Баккип. И что при нападении на поместье он снова был избит, болен и разумом, и телом.

— Его поступок будут судить не здесь, принц Фитц Чивэл, — ответил король, но Лант, перед тем как выйти, бросил на меня признательный, полный стыда взгляд. Гвардеец у двери выпустил его, и, повинуясь жесту короля, вышел сам, прикрыв дверь.

— Вот так. Что же нам с ними делать?

— Распусти их. С позором выгони тех, кто издевался над Олухом. Пусть они навсегда покинут Бакк.

Голос Эллианы звучал спокойно, и я не сомневался, что на Внешних Островах так бы и поступили.

— Не все ведь мучили его. Выясни, кто был среди них, и суди их отдельно, — спокойно предложила Кетриккен.

— Но те, кто не трогал Олуха, ничего не сделали, чтобы помешать его мучителям! — возразила Эллиана.

Король покачал головой.

— У них не было ясной цепочки командования. Часть вины лежит и на мне. Я должен был подсказать Фитцу Виджиланту, чтобы он встал во главе отряда.

— Сомневаюсь, что они стали бы его слушать, — произнес я. — Он никогда не был воином. А эти люди — простые солдаты, которых выгнали из других отрядов, люди, которыми всегда управляли самые безжалостные и бесчестные командиры, и которые не могут держать порядок без надзора. Распустить их нужно. Некоторые, возможно, найдут место в других отрядах. А если оставить их как есть, то они проявят самое худшие свои наклонности.

Я призывал к милосердию, но для себя уже решил самолично поработать правосудием принца над теми, кого назвал Олух.