— Трус! Нападаешь на раненных, ни чести у тебя нет, ни мужества, — сквозь зубы произнес он.
Я оставил оба меча за спиной. Снова вынул поясной нож и присел рядом с ним. Он попытался отодвинуться, но глубокий снег и перевязанная нога не дали ему сделать это. Я улыбнулся, помахав клинком между его ног. Он побледнел. Мы оба знали, что он полностью в моей власти. Я стряхнул его кровь со своей перчатки. Тихо и четко заговорил по чалсидиански:
— Ты пришел ко мне домой. Ты украл мой меч. Ты изнасиловал женщин в моем доме. Я не собираюсь убивать тебя, но, когда я закончу, ты больше никого никогда не изнасилуешь.
Он раскрыл рот. Я коснулся пальцем своих губ.
— Тише. Я задам тебе вопрос. Ты ответишь сразу же. Ты понимаешь меня?
Он тяжело дышал.
— Ты еще можешь остаться мужчиной.
Это была ложь, но он очень хотел верить. Я увидел в его взгляде эту надежду.
— Из моего дома ты украл ребенка. Я здесь, чтобы забрать ее. Где она?
Он широко раскрыл глаза. Затем покачал головой. От ужаса он говорил еле слышно:
— Нет, мы увезли не девочку.
Я внимательно посмотрел на него. Провел ножом по своей ноге, правя лезвие. Он наблюдал за этим действием.
— Увезли. Тебя видели. Я знаю, что это правда.
Эх, ну и дурак я.
— Ты думал, что она мальчик. Вы украли женщину, и вы украли мою маленькую девочку. Где они?
Он долго смотрел на меня, потом заговорил медленно, может быть от боли, может быть, чтобы убедиться, что я его понимаю.
— Был большой бой. Многие из нас сошли с ума. У нас были пленницы… — его глаза внезапно затуманились. — Они убежали. Остальные погнались за ними. Когда их поймают, то вернутся.
— Сомневаюсь, — улыбнулся я. — Держу пари, они тоже не вспомнят командира Эллика. Каждый из них забрал что смог, полагаю. Зачем возвращаться, чтобы поделиться с тобой? Кто ты для них? Ах да, может, лошади. Они могут вернуться, чтобы забрать лошадей. А тебя оставят здесь. Расскажи мне о ребенке, которого ты украл. И про женщину, которую ты пытался изнасиловать.
Я тщательно выговаривал каждое слово на его родном языке.
Он покачал головой.