Я замедлил шаг.

— Прежде чем мы вернемся в Бакк, я хочу увидеть корабль, на котором они пришли.

Риддл покачал головой.

— Его больше нет в Соляной бездне. Его арестовали несколько дней назад. Спурман сказал, что они увели корабль, это было частью засады. Экипаж утверждал, что ничего не знает, кроме того, что их наняли и очень хорошо заплатили за то, чтобы они просто оставались на борту и ждали, пока их пассажиры не вернутся. Они все с Пиратских островов, их там и наняли. Большинство из них, казалось, были рады уйти с него.

— На борту нет карты до Клерреса? — полушутя спросил я, но Риддл ответил серьезно:

— Ничего. Совершенно ничего. Никакой одежды, безделушек, ни шнурочка. Только экипаж и их барахло. Ничто не указывало, что на борту были пассажиры.

Сухим колодцем передо мной распахнулось отчаяние. Я не имел права сдаться. Не имел права выкрикивать проклятья и лить слезы. Такие вещи мешают человеку думать, а мне нужна была ясная голова. Я добрел до двери своей комнаты и открыл ее. Риддл последовал за мной.

— Значит, завтра мы возвращаемся в Баккип, — сказал он.

— Я так и хотел.

— Нам приказали вернуться, Фитц. Это немного другое.

— М-м-м.

Мне потребовалось собраться, чтобы представить последствия. Принцу Фитцу Чивэлу, которого совсем недавно признали и восхваляли, приказывают вернуться в Баккип как непослушному пажу. Кому это понравится? Я внезапно ощутил, как с того мгновения, когда Чейд взял меня за руку и представил двору, растаяла моя личная свобода. То, что казалось семейным делом — не послушаться просьбы кузена, — стало делом непокорного принца, не подчинившегося приказу своего короля. Ведь Дьютифул напомнил мне, что он мой король, и я признал это. А потом сделал так, как посчитал лучшим, будто я просто Том Баджерлок. Нет. Даже Том Баджерлок не должен был бросать вызов своему королю.

Я пожевал нижнюю губу.

Риддл опустился на край моей постели.

— Вижу, ты все понимаешь.

Я подошел к окну и посмотрел на огни Соляной бездны.

— Жаль, что я втянул тебя в это.

— О, Фитц, я втянулся сам. Ведь я мог просто сообщить о своих подозрениях, и гвардейцы Баккипа вернули бы тебя.

Я обернулся и посмотрел на него.

— Правда?