Она перевела на меня мутный взгляд и кивнула. Я осмелился коснуться ее тонким усиком Скилла, но ничего не ощутил. Видимо, магия помяла ее, но не сломала. Я понадеялся, что она придет в себя.

Шут вздохнул.

— Там стояла ночь, и, хотя улицы были темными и пустыми, мне они такими не казались. Я видел их широкими и украшенными праздничными огнями, а сами здания мерцали в резком свете ярких факелов. Но иногда я спотыкался о камни, которые город мне не показывал, а однажды дорога оказалась разрушенной и нам пришлось искать обход.

— Но ты знал, куда идешь. — Тишина в один вздох. — Шут, ты ведь уже был в Кельсингре?

Он заколебался.

— Не… не сам… Не этот я. Но во мне теперь есть драконьи чувства, Фитц. И от этого есть сны. Сны, которые больше напоминают воспоминания.

Он нахмурился, и я наконец разглядел, как сильно он изменился. Рисунок его кожи напоминал сплетение чешуек на брюшке крошечной ящерки. Его глаза сверкали золотом и тем не менее будто поглощали тусклый свет жаровни.

— Я помню многое. Полет над океаном. Мускусный запах лося, когда он знает, что бежать некуда и поворачивается, чтобы принять бой. Вкус горячей крови на языке. Драконы сделаны из такого голода и такой страсти, которые выходят за рамки даже человеческого воображения. Вы, остальные, не поймете, о чем я говорю, но Фитц поймет. Мне приснился серебристый Скилл, наполнивший колодец, и переливающийся через его края. Я хотел, чтобы он заполнил поверхность реки, как волнистая серебряная лента после землетрясения. Но больше всего я мечтал напиться им. Опустить морду почти до глаз и сосать длинными глотками. — Он коротко вздохнул, будто от одних слов в нем проснулся этот голод. — И я вспомнил, где однажды пил его. Из колодца в Кельсингре. Поэтому я и пошел туда.

Он все еще держал руку Искры, но повернулся ко мне.

— Вот как я узнал, что в крови дракона есть Скилл. Все драконы жаждут его, каждым своим нервом. И вот почему я верил, что кровь дракона поможет пройти через портал. Так и вышло.

Наконец-то закипела вода в котелке. Персеверанс занялся им, приготовив чашки для каждого из нас. Пока мы помогали Искре сесть и удержать в руках чашку, история Шута оборвалась. Я с облегчением увидел, что девушка приходит в себя. Она казалась самой большой помехой для меня. Мне нужно было идти, и следующей моей точкой была Кельсингра, если только Шут не разворошил ее, как пчелиный улей. Искра села, плащ бабочки укутал ее плечи и вторую чашку чая, о которую она грела руки.

— Сначала я хотел найти Малту и попросить о помощи. Я осмелился надеяться, что там будет и Тинталья, и она вспомнит мои заслуги перед драконами и на деле выкажет свою благодарность. Слабенькая надежда, должен признать. Драконы смотрят на нас, как на комаров. Один похож на другого, и дела наши слишком мелкие. И все-таки. Это было мое решение, и Фитц, я правда полагал, что останусь ему верным, пока шел по улицам Кельсингры. Но потом я вошел в ту часть города, где была темнота. Безжизненность. Меня больше не направляли воспоминания Элдерлингов, но я все еще знал, куда мне идти. Я почувствовал запах, Фитц. Я ощущал его где-то в задней части горла с каждым вздохом. И вдруг я не смог думать ни о чем другом, кроме наполняющегося Скиллом колодца. И о том, как он укрепит и насытит меня.