— Меня учили совсем противоположному. Мне надо поговорить с вами.

— Я слушаю. Только не надо прикасаться ко мне.

Витари бросила взгляд на раненых.

— Не здесь. Наедине.

— Да ладно! Что ты можешь мне сказать, чего нельзя сказать в зале, полном умирающих героев?

— Узнаете, когда выйдем наружу.

«Цепь вокруг шеи, туго и аккуратно, как любезность его преосвященства? Или просто треп о погоде?»

Глокта почувствовал, что улыбается.

«Жду не дождусь».

Он махнул рукой Инею, так что альбинос снова скрылся в тени, и похромал за Витари, прокладывающей путь между стонущими ранеными, в дверь на задний двор, на свежий воздух. На смену острому запаху пота пришел острый запах гари и чего-то еще…

Длинные ромбовидные штабеля высотой по плечо были сложены вдоль стены храма и накрыты серым полотном в пятнах коричневой крови. Все они. Трупы, терпеливо ожидающие погребения. Сегодняшний урожай. Прекрасная похоронная декорация для приятной беседы. Я и сам не выбрал бы лучше.

— Ну, как тебе осада? На мой вкус — шумновато, но твоему другу Коске, похоже, нравится…

— Где Эйдер?

— Что? — поперхнулся Глокта. Он тянул время, решая, что ответить.

«Я и не думал, что она так скоро узнает».

— Эйдер. Помните? Одетая, как дорогая шлюха. Украшение городского совета. Которая пыталась предать нас гуркам? Ее камера пуста. Почему?

— А, эта. Она в море. — Это правда. — Замотана в отличную цепь в пятьдесят шагов. — Это неправда. — Украшение дна залива, раз уж ты спросила.

Рыжие брови Витари подозрительно сдвинулись.

— Почему мне не сказали?

— Мне было чем заняться, кроме как информировать тебя. Мы тут войну проигрываем, не заметила?