– Так ты на представление, получается, не остаешься? – спросил Фладд.

– На поединок-то?

Или убийство, если называть вещи своими именами.

– Да нет. Я, пожалуй, крови понавидался. Ну что, дюжина твоя, Йон.

Йон оглянулся на Легкоступа, Фладда и Бека.

– Так мне с ними теперь и куковать?

– Ничего, обзаведешься еще кем-нибудь. Дело наживное. Несколько дней, и ты не заметишь, что кого-то не хватает.

Печально, но недалеко от истины. Так было всегда при потере одного или другого бойца. Представить сложно, но то же самое будет и с ним. Его забудут, как пруд забывает брошенный в него камень. Разойдутся по воде круги, и тебя уже нет. Канул. Такова природа человека – забывать.

Йон покосился на одеяло и то, что под ним.

– Если я умру, – проговорил он, – то кто же отыщет за меня моих сыновей…

– А ты не думал – может, тебе самому их отыскать? Отыщи их сам, Йон, расскажи им, кто ты есть, и исправь то, что не успел, пока еще силы есть.

Йон посмотрел себе под ноги.

– Не мешало бы.

Тишина, уютная, как заноза в заднице.

– Ну что, нам пора. Надо с Чудесницей держать наверху щиты.

– В самом деле, – согласился Зоб.

Йон повернулся и зашагал вверх по склону, покачивая на ходу головой. Легкоступ напоследок кивнул и заспешил следом.

– Всех благ тебе, воитель, – сказал Фладд.

– Да какой я теперь воитель. Отвоевался.

– Ничего, для меня ты всегда им останешься, – и захромал за первыми двумя.