– И я, – подал голос Ганзул Белоглазый.

После ненависти, которая на него обрушилась, эта малая толика верности была как глоток свежего воздуха.

– Мне… Слова эти в самое сердце, – сипло выдавил он.

Печальнее всего, что это правда. Он ткнул кулаком щит Белоглазого, пожал плечо Бледноснегу.

– В самое что ни на есть.

Однако время для объятий и повлажневших глаз стремительно уходило. По толпе пошел вначале шум, потом движение, держатели щитов раздались в стороны. Через прореху легкой, непринужденной походкой игрока, загодя сорвавшего главный куш, вошел протектор Севера, за которым реял черный штандарт, будто тень смерти. Он разделся до кожаного жилета, оставив незащищенными плечи и жилистые, в буграх шрамов руки. А на шее болталась цепь Кальдерова отца с подмигивающим алмазом.

Захлопали руки, загремели щиты, металл зазвенел о металл – все старались хоть мельком удостоиться одобрительного взгляда человека, давшего Союзу от ворот поворот. Радовались даже на Кальдеровом краю круга, и их едва ли можно винить, ведь им придется где-то кормиться после того, как Доу настругает его, горе-принца, плачущими ломтями.

– Так ты все же уцелел? – делано удивился Доу. – А то я беспокоился, как бы мой пес за ночь тебя не загрыз.

И он мотнул головой в сторону Хлада. Хохота было намного больше, чем заслуживала шутка, однако покрытое шрамами лицо Хлада осталось непроницаемым, как маска. Доу с волчьей улыбкой оглядел Героев, макушки которых в пятнах лишайника торчали над толпой, и раскрыл руки с растопыренными пальцами.

– Похоже, у нас тут круг как на заказ? Вот это площадка так площадка!

– Эйе, – откликнулся Кальдер.

Вот, пожалуй, и вся бравада, которую он мог себе позволить.

– Обычно такие схватки проходят по заведенному ритуалу. – Доу тер один палец о другой. – Излагается достойная поединка причина, перечисляются титулы и родословная именитых поединщиков и так далее, но эту часть мы, наверно, опустим. Суть нам и без того ясна. А что у тебя нет родословной, это и так всем известно.

Снова смех, и Доу опять растопырил руки.

– А если я сейчас начну перечислять имена всех, кого я положил в грязь, то мы так никогда и не начнем!

Дружный раскат смеха и хлопанье по бедрам – эдакое мужское одобрение. Похоже, Доу выдавал себя не только за лучшего бойца, но и за лучшего острослова, играя при этом на чужом поле. И вообще победители всегда срывают больше хохота, а у Кальдера с шутками что-то не ладилось, как отшибло. Может, потому, что мертвым не до смеха. Поэтому он просто стоял, пока толпа более-менее не утихла и не стало снова слышно дуновение ветра над грязью, хлопанье черного штандарта, птичий щебет на верхушке камня.