* * *

Лучше ребенку совсем не жить, чем жить рабом.

Лучше ему умереть.

Лучше ей умереть. Алебастр возненавидит ее за это, за то, что она оставляет его, но Алебастра здесь нет, а выживание не равно жизни.

Потому она тянется вверх. Наружу. Аметист здесь, наверху, ждет с терпеливостью смерти, словно знал, что такой момент настанет.

Она тянется к нему и молится, чтобы Алебастр был прав насчет того, что эта штука слишком велика для нее, чтобы управлять ею.

И когда ее сознание растворяется среди драгоценного света и граненой ряби, когда Шаффа ахает, понимая, что творится, и бросается к ней, когда веки Кору, трепеща, закрываются под ее давящей, удушающей рукой…

Она раскрывает себя навстречу всей силе древнего неведомого и разрывает мир пополам.

* * *

Это Спокойствие. Это место неподалеку от его Восточного побережья, чуть южнее экватора.

Вот остров – один из цепочки ненадежных участков суши и каменных плит, которые редко живут дольше нескольких сотен лет. Этот просуществовал несколько тысяч лет, как свидетельство мудрости его обитателей. В этот момент остров умирает, но хотя бы несколько его жителей выживут и отправятся в другое место. Возможно, это вас утешит.

Пурпурный обелиск, висящий над ним, испускает один-единственный импульс силы такой мощности, который должен был бы быть знаком тем, кто был в поселении, называемом Аллия, в день его гибели. Когда импульс угасает, океан под ним вздымается, когда содрогается его каменное дно. Острые, как ножи, мокрые пики вырываются из-под волн и полностью разносят корабли, плавающие у берегов острова. Все, кто был на их борту – пираты, их враги, – оказываются пронзенными, настолько густа эта чаша смерти.

Эта конвульсия распространяется от острова длинной, направленной волной, образуя цепь зазубренных ужасных копий от гавани Миова до останков Аллии. Мост. Не из тех, по которому много кому захочется пройтись, но все же.

Когда все смерти свершены и обелиск успокаивается, в живых остается лишь горстка людей, в океане под островом. Одна из них – женщина, которая без сознания качается среди обломков ее разбитого корабля. Неподалеку от нее фигурка поменьше – ребенок, – но он плавает лицом вниз.

Ее уцелевшие собратья найдут ее и заберут на материк. Там она будет бродить, потерянная и утратившая себя, долгих два года.

Но не одна – потому что тогда, понимаете ли, я ее нашел. В момент импульса обелиска ее присутствие пропело над всем миром: обещание, требование, приглашение, слишком манящее, чтобы устоять. Тогда многие из нас устремились к ней, но я первым нашел ее. Я отогнал остальных и пошел за ней, следил за ней, охранял ее. Я был рад, когда она нашла маленький городок Тиримо, и уют, если не счастье – хотя бы на время.