– Ну, я не заходил бы так далеко. Но я богобоязненный, это да.

– Есть и другие вещи, помимо богов, в которые можно верить. Земные вещи.

– Ну, думаю, да.

– Веришь ли ты, что в тенях хоронятся духи тьмы, которые только и ждут, чтобы броситься на беззащитную душу?

– Что? Нет, – Джесс было рассмеялся, но тут заметил выражение у Крампуса на лице. – Ну… ладно, иногда, когда я ночью, один, мне бывает довольно-таки не по себе. Если ты это имеешь в виду.

Крампус не засмеялся, он даже не улыбнулся; он опять устремил взгляд в огонь.

– Я страшусь, что в нынешние времена большинство людей – такие же, как ты. Они позабыли, каково это – жаться в хижине, пока звери и демоны завывают у самых дверей. Им больше не нужен великий и ужасный дух, который бы их защищал. Они растеряли свой страх перед дикой природой, а с ним – и потребность верить. И как я могу их винить, если теперь в их власти прогнать тьму одним щелчком какого-то рычажка. Так что я должен спросить себя, какую роль я смогу играть в мире, где люди поклоняются ящику с движущимися картинками, где они делают и потребляют яды, разъедающие их собственный мозг, где они уничтожают ради наживы целые горы, убивают саму землю? Человечество потеряло связь с землей, с дикой природой, со зверями и духами. Они добывают себе пищу не в лесах и полях, а в пластиковых коробках и ящиках со льдом. Их жизни больше не привязаны к круговороту года, к урожаю, и им больше не нужен Повелитель Йоля, который прогоняет зимнюю тьму и призывает свет весны. Человеку теперь приходится бояться только самого себя… Он стал своим самым худшим врагом.

Крампус взял ветку из кучи, которую принесли шауни, разломал ее на части подходящего размера и сунул в печь.

– Пока я сидел в той пещере, я читал газеты, читал о подобных переменах, но я просто не мог постичь их истинного значения… Осознать их истинные последствия. Пока не увидел все своими глазами.

Боюсь, Бальдр говорил правду: мир действительно изменился, и в нем больше нет места для меня. Теперь я понимаю, почему он пал так низко. Бальдр все это предвидел, он старался меня предупредить. Он дал им то, что они хотели – красивую ложь, и они поверили, потому что в красивую ложь поверить гораздо легче, чем в уродливую истину.

Крампус почесал плечо, запуская свои длинные ногти в затягивающиеся раны. Поморщился, выудив дробину, покатал окровавленный свинцовый шарик между пальцами.

– Как я могу заставить поверить людей, которые вообще не понимают, что такое вера? А без их веры Матушка-Земля увянет, и святки уйдут в небытие… А с ними уйду и я… Как ушли до меня все боги и духи.