«Так вот что такое смерть. Ни мыслей. Ни воспоминаний. Ни сожалений. Ничего. Какое блаженство!»

Двое существ в золотых одеяниях – не мужчины и не женщины – стояли у него в ногах, и их крылья были такой белизны, что на них трудно было смотреть. Одно из существ заговорило:

– Бог явно не желает твоей смерти.

– Почему? – закашлялся он, и ему пришлось прочистить горло. – Что до меня Господу?

Ангелы обменялись удивленной улыбкой.

– Почему? Потому что ты забавляешь Ее.

– Забавляю? – Санта сел. Мир вокруг завертелся. Он стиснул руками холодный камень, чтобы не упасть. – Забавляю? Неужели я не служу высшей цели, неужели я – всего лишь развлечение?

– Ты вызываешь улыбку на устах Бога. Разве этого не достаточно?

Санта спустил ноги с каменной плиты, попытался встать. Колени у него подогнулись, и Перхта поймала его за плечи, не дав упасть.

– Я всего лишь игрушка…

– Ты расстроен?

– Я больше не собираюсь служить забавой для богов. Я покончил со всей этой суетой.

– Ты хочешь, чтобы с тобой было покончено? – ангел нахмурился. – Но ведь нет служения выше, чем служение Господу. Разве это не честь?

Звон колокольчиков, издалека, но все ближе и ближе, и голоса. Это та песня, та самая глупая, глупая песенка: «Вот едет Санта-Клаус…» Санта поглядел вокруг, на женщин, но казалось, ни одна из них ничего не слышала.

– Я сказал, я со всем покончил. Со всем этим! Передайте Богу, пусть оставит меня в покое!

– И что, ты все бросишь? – ангел пожал плечами. – Если таково твое желание – бросить все, стать смертным, это может быть сделано, – песня и звон колокольчиков звучали все тише. – Твое имя, как эта песня, угаснет, уйдет в небытие. Имя Санта-Клауса будет забыто.

Песня стихла; единственным звуком осталось его дыхание. Тишина вцепилась ему в сердце ледяной рукой.

– Каким же именем ты желаешь зваться отныне? – спросил ангел. – Уж верно, не Бальдром. Бобом? Майком? Кем ты будешь теперь?

– Прекрати. Зачем ты мучаешь меня?