Некоторое время спустя, Паран всё же заключил, что был всё же определённый смысл в этом словесном болоте. Во всяком случае, Крупп напугал его достаточно, чтобы обратиться к Колоде Драконов, в которой Ганос обнаружил куда больше хаоса, чем когда-либо прежде. И в самом сердце хаоса – проблеск тропы, выхода – быть может, лишь воображаемого, иллюзорного, но Паран почувствовал, что должен попробовать, хотя даже сама мысль об этом его приводила в ужас.
Неподходящий он для этого дела человек. Топчется, полуслепой в круговерти сходящихся сил, так что даже иллюзию самоконтроля едва удаётся сохранить.
Новая встреча с Апсалар стала для него нежданным подарком. Уже не девочка, но, похоже, столь же смертоносна, как и прежде. Однако в ней проявилась какая-то человечность, живое чувство то и дело мелькало во взгляде. Что же она пережила с тех пор, как Котильона изгнали из её тела на окраине Даруджистана? Кроме того, о чём Апсалар решила ему рассказать. Удастся ли ей пройти свой путь и в конце – вновь переродиться?
Паран встал в стременах, чтобы размять ноги и вгляделся в южный горизонт, выискивая характерное свечение – место, в которое направлялся. Пока что ничего, кроме жаркого марева и безлесых холмов посреди равнины. Семь Городов – выжженная солнцем земля, даже не бушуй тут мор, она бы ему вряд ли понравилась.
Один из холмов вдруг скрылся в туче пыли и каменных обломков, а потом громовой рокот прокатился по земле, напугав лошадей. Пытаясь их успокоить – в особенности собственного скакуна, который решил воспользоваться моментом, чтобы сбросить седока, а потому брыкался и вставал на дыбы – Паран почувствовал силу, которая катилась из разрушенного пригорка.
Кое-как сдержав норовистую лошадь, Паран собрал поводья и поскакал медленным карьером к взорвавшемуся холму.
Подъехав ближе, он услышал грохот изнутри кургана – а это был курган – а когда до холма оставалось всего тридцать шагов, из дыры в склоне вылетело иссохшее тело, упало и с треском покатилось среди камней. Остановилось. Затем одна рука с дрожью поднялась – и безвольно упала мгновение спустя. Следом вылетел обмотанный космами волос череп в костяном шлеме, рухнул, подпрыгнул и покатился в пыли.
Паран натянул поводья, глядя, как высокая, худая фигура, увитая клочьями старой паутины, выбирается из кургана и медленно выпрямляется. Серо-зелёная кожа, железная кольчужная портупея на серебряных застёжках, ножи в медных ножнах – железо и серебро почернели, медь позеленела от патины. Какая бы одежда ни скрывала прежде тело, теперь она истлела в пыль.