– Флакон!

Он растерянно заморгал, повернулся.

– Сержант?

– Нет, ты меня не обдуришь… ты шпионил за нами! Подслушивал!

Флакон указал на Корика с Битумом, которые больше ни во что не играли: пялиться на происходящее было куда интереснее.

– Спроси хоть у них. Я добрую склянку тут сижу, ничего не делаю. Они подтвердят.

– Твоя крыса!

– А что с ней? Я её потерял вчера вечером, сержант. Искать не стал – какой смысл? Никуда не денется, у неё же потомство.

Геслер, Ураган и Бальзам столпились у Скрипача за спиной. Тот от злости готов был драть на себе бороду.

– Если ты мне врёшь сейчас… – прошипел Скрипач.

– Конечно, врёт, – вмешался Бальзам. – На его месте я бы сейчас тоже тебе врал.

– Проблема в том, сержант Бальзам, – возразил на это Флакон, – что вы не на моём месте. И это ключевая разница. Потому что я как раз говорю чистую правду.

Скрипач с рычанием развернулся и пошёл прочь, грохая сапогами. За ним потянулись и остальные. Бальзам на прощание смерил Флакона сердитым взглядом – кажется, до него только сейчас дошёл смысл оскорбления.

Стоило им отойти, Корик негромко хмыкнул.

– Знаешь, Флакон, я не так давно к тебе оборачивался… до того ещё, как Скрипач подошёл… и у тебя столько выражений на лице было разом, Худ меня забодай!

– В самом деле? – невозмутимо отозвался Флакон. – Я так думаю, Корик, это просто солнечные блики.

Битум спросил:

– Так у твоей крысы выжили крысята? Ты их с собой тащил всё это время, что ли? Если бы я их нёс, не удержался бы, точно сожрал. Раз – и в рот, хрум-хрум, готово. Мягонько, вкусненько.

– Так то же я был, а не ты, правильно? И почему сегодня моё место всем так покоя не даёт?