– Да.

Он пустил карту через весь стол. Она легла поверх первой.

– Господин Колоды. Ганос Паран, адъюнкт. Твой брат. Даже холодное железо, Тавор Паран, нуждается в закалке.

Он поднял другую карту и уложил перед собой.

– Жрец Жизни, ха, вот эта хороша. Игра окончена.

– Кто выиграл? – шёпотом спросила адъюнкт, бледная, как свечной воск.

– Никто, – ответил Скрипач. – Такая штука Жизнь.

Он резко встал, пошатнулся и, покачиваясь, направился к двери.

– Погоди! – выкрикнул Быстрый Бен. – Передо мной лежит карта рубашкой вверх. Ты сказал, она закрывает игру!

– Она её закрыла, – пробормотал сержант, борясь с дверной защёлкой.

– Так я должен её перевернуть?

– Нет.

Скрипач вывалился в проход, и Кенеб услышал, как шаркающие, неровные шаги сапёра удаляются в сторону трапа на палубу. Кулак потряс головой и заставил себя подняться. Он посмотрел на остальных.

Никто не двигался.

Затем Апсалар фыркнула, встала и вышла. Если она и была пьяна, как Кенеб, внешне это ничем не выражалось.

Секунду спустя за ней последовали Быстрый Бен и Калам.

Под столом храпел Флакон.

До Кенеба не сразу дошло, что взгляды адъюнкта и Ян'тарь не отрываются от закрытой карты.

Наконец Тавор раздражённо зашипела и, протянув руку, перевернула карту. Потом привстала и наклонилась над столом, чтобы разглядеть её.

– Рыцарь Теней. Я никогда не слышала о такой карте. Ян'тарь, кого… что ты сделала?