— Господине, догоняют ведь нас — во-он верховые едут!.. — указал назад он. — Может, бронь на всякий случай вздеть?

— Кто такие? — брюзгливо спросил Фома. Он попытался было обернуться и посмотреть сам, но запутался в тяжелых полах и едва не упал носом на дно повозки. — Не разбойники ли?..

— Не видать пока… Но народу всего ничего — кажись, лошади только две…

— Ну так то пустяк… — отмахнулся боярин. — Небось гонец какой скачет…

— Эге-ге-ге-е-е-ей!!! — раскатилось сзади. — Дожида-а-ай! Фома Гаврилыч, дожида-а-ай!

— Охти мне! — схватился за продырявленную шапку боярин. — Забыл совсем, голова еловая!.. Десятник, остановь поезд, то наши едут!

Когда конь Яромира наконец избавился от седока, на его морде разлилось неописуемое блаженство. Несчастный жеребец пережил настоящий кошмар — несколько часов везти на спине ужасного волколака, пусть и в человечьем облике!

Зато княжна выглядела довольной, точно калачей наелась, и без устали щебетала обо всем подряд. Бедная девушка, в жизни не покидавшая стольного Владимира, а весь последний год и вовсе безвылазно сидевшая в женской половине терема, любопытствовала про все, что попадалось на глаза. Все ей было внове, все хотелось рассмотреть и потрогать.

Елену Всеволодовну усадили на самое почетное место, обложили подушками и окружили душной стеной ласки. Все ее желания — высказанные и невысказанные — немедленно удовлетворялись. Особенно усердствовали боярин Фома с боярыней Марфой — княжеские сваты всячески старались угодить будущей княгине Тиборска.

— Боярин, ты бы лучше приказал гнать во весь опор, — недобро прищурился Яромир, поймав умоляющий взгляд княжны. — Чего мы еле плетемся?

— Кони устали — всю ночь копытами перебирали… — отмахнулся Фома. — Ничего, поспеем… Не на пожар, чай…

— А для чего это вы всю ночь ехали? — нахмурился волколак. — Я же сказал не спешить, да нас поджидать! Почему не остановились на ночлег?

— Да как-то… ну… э… Да чтоб тебя, дружка, ну подумаешь — беда! Что ж нам было — посередь дороги ночевать?! Через три версты постоялый двор — там и отдохнем вволюшку!

— Боярин, — терпеливо сложил ладони Яромир. — Ты, кажется, чего-то не понимаешь. Останавливаться на постоялом дворе никак нельзя. Торопиться нужно. Как только пропажу княжеской дочки обнаружат — сразу вышлют погоню. Или, думаешь, Большое Гнездо такое простит? Поэтому нужно успеть до Галича раньше, чем нас догонят. Дальше гнаться не посмеют.

Фома выпучил глаза и начал хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег. Красное, покрытое крупными градинами пота лицо исказилось в смеси испуга и гнева. Он ткнул Яромиру пальцем в грудь и зашипел: