— Да ты что же натворил, дружка?! Ты что ж, думаешь, мы от владимирских дружинных с таким обозом уйдем?! Ты что ж, не знаешь, какие у всеволодовых гридней кони?! Да развей их на всей Руси не сыщешь! Али умом рехнулся?!

— Боярин, а ты как думал? — усмехнулся Яромир. — Хотел и рыбку съесть, и на елку влезть? Может, князь нам еще и поклониться вслед должен — благодарствую, мол, что доченьку мою умыкнули, приезжайте еще, люди добрые! Так, по-твоему?..

— А что делать-то собираешься?! Догонят ведь — не помилуют!

— Ничего, боярин, не кручинься — как-нибудь и с этой бедой справимся… — лукаво прищурился Серый Волк. — Только ты это… прикажи малость повозки облегчить. Что ненужное — скидывай на обочину, добрым людям на поживу…

— Ненужного нет! Ничего нет! — забеспокоился Фома Мешок, делая такое движение, словно сгребал что-то в кучу.

— Боярин, не жадничай. В Нави от шмотья проку немного.

Впрочем, ничего особенно тяжкого при поезде все одно не нашлось. Основное-то беремя — сами поезжане, а их на обочине не оставишь…

Лошади притомились, плелись уныло, склонив головы. Погонять сверх меры нельзя — коли эти падут, так новых взять негде. Пару-тройку запасных еще можно будет достать на постоялом дворе, но этакой малостью здесь не обойдешься…

Народу-то почти полсотни!

Меж Владимиром и Тиборском — триста пятьдесят верст. Дорожка хоть и прямоезжая, да зато дюже скверная, сплошь хляби да грязища. Верховому на не самой хилой лошаденке — четыре-пять дней пути. Большому поезду — почти вдвое дольше. Если пятьдесят верст за день свершить — уже хорошо, уже повезло.

— Эх, нам бы токма до реки раньше владимирцев поспеть! — почесал в затылке десятник Суря. — Там паромом переправимся, да и пожжем его за спиной! До броду крюк аграменный делать надо — отстанут владимирцы, надолго отстанут!

— До реки еще сотня поприщ, — покачал головой Яромир. — В самом удачном случае — завтра к вечеру доберемся. Раньше никак, хоть надвое разорвись.

Крохотные фигурки на небоземе показались вскоре после полудня. Поле вокруг как стол ровнехонькое — не спрячешься, не затаишься. С одной стороны плохо — не укрыться нигде, с другой хорошо — ворог тоже тайком не подкрадется, исподтишка не бросится, да и вперед незаметно не забежит.

Хотя никаких хитростей владимирцам и не требовалось — их холеные лошади без того легко нагоняли медленно плетущийся обоз.

Яромир оглянулся, цокнул языком, поднялся на ноги и крикнул:

— Тпру-у-у!

Кони начали замедлять ход. Боярин Фома всколыхнулся в своем кожухе, упал на дно повозки и завопил оттуда:

— Ты что, дружка, очумел?! Погоняй, погоняй!..