"Опять ты, Сокол?" — хотела выкрикнуть я, но голос не шёл. Горло сжалось, выдавив сдавленное шипение. Ледяные щупальца обуявшего тело страха впились глубоко под рёбра. Я прижалась боком к стене, надеясь, что всё закончится быстро. Хотелось крепко-крепко зажмуриться, но под веки словно воткнули распорки.

Над головой прокатился шумный вздох. Откуда-то пришла твёрдая уверенность — я здесь уже не одна. Кто-то появился там, за массивом щита, закрывающим обзор. Этот кто-то бродил по пустому помещению и, едва уловимо дыша, вынюхивал меня. Песок жалобно поскрипывал под тяжестью шагов, то приближающихся к "моей" статуе, то удаляющихся прочь. Я сама уподобилась камню, невидящим взглядом уставившись в светлую поверхность своего укрытия, боясь выглянуть за него.

Боясь того, что могу там увидеть.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Я мысленно перенеслась в глубокое детство. Иногда, проснувшись посреди долгой коннемарской ночи, я лежала, уставившись в тёмную стену и слушая, как невдалеке море бьётся об острые скалы. Порой в этом шуме слышалось протяжное низкое гудение. "Это охотничий рог Эниоха", — говорила мать поутру.

Шлёп-шлёп-шлёп.

То ближе, то дальше.

Может быть, я схожу с ума? Это объяснило бы все кошмарные видения во сне и наяву. Может быть, и нет никакого Призрака, а мне уготована прямая дорога в приют при храме Лиркии(188)? Усталость навалилась на плечи, вынуждая, соблазняя, уговаривая лечь и немного передохнуть.

Со стороны бассейна донёсся громкий всплеск.

Это оказалось последней каплей, пробившей брешь в одурманенном состоянии. Веки сами накрыли зудящие от недостатка влаги глаза, и я изо всех сил вжалась в стену. Понимание того, что камень нагревается от соприкосновения с телом уж слишком быстро, пришло не сразу. Сначала тепло было незаметным, как от нагретого солнцем валуна. Но жар быстро нарастал, пока не опалил бок и плечо, заставив резко отпрянуть.

Усталость мгновенно испарилась утренней росой на ярком солнце, а я недоумённо уставилась на стену. На вид камень, как камень, а вот на ощупь… Я отдёрнула руку, коснувшись раскалённой, как жаровня, поверхности. Стена уже не была твёрдой. Она пружинила под пальцами, смахивая на густое желе. Спустя несколько ударов сердца на том месте, где я дотрагивалась до неё, образовалось крохотное отверстие, затянутое тенью. Оно росло и ширилось на глазах, пока не превратилось в прямоугольный проём, протянувшийся почти до потолка. Оттуда пахнуло плесенью и чем-то сладковато-гнилым, невыносимо отвратительным, но страшно знакомым. Забыв о невидимом "соседе" и затёкших ногах, я медленно поднялась и постояла немного, не решаясь шагнуть во тьму. Что-то настойчиво нашептывало: иди туда, не мешкай, там то, что ты ищешь! От колодца тебя отделяет несколько шагов, так какого Хэлля медлишь?