— Воняет, как на скотобойне! — с отвращением прошипел он, сплёвывая в песок.

Ну, конечно! Теперь понятно, почему этот "аромат" показался таким знакомым. Именно так пахло на заднем дворе Фергуса, главного коннемарского мясника. Он славился среди хозяек своим умением за несколько мгновений отделять ещё дымящееся мясо от костей и в один присест забивать коров и свиней.

— Ты что, хочешь показать свалку трупов? — саркастически осведомился наёмник. — Меня этим не удивишь, я ещё и не такую дрянь видел!

Я молчала, ожидая, пока разгорятся магические светильники. Из-за неожиданной догадки мысли потекли в очень мрачном направлении, и при воспоминании о колодце я зябко передёргивала плечами.

Потому, что теперь мне мерещилось, что он доверху полон мертвецами. Казалось, что я даже слышу клацанье мёртвых челюстей, зияющих дырками на месте давно выпавших гнилых зубов, а совсем рядом в воздухе витает тонкий, как писк гнуса, звук скрежета мёртвых ногтей по внутренней поверхности крышки…

— Кошка!

Я растерянно заморгала. Наваждение сгинуло. Даже запах как будто разочарованно отхлынул.

Коннар испытующе смотрел на меня, облокотившись на колодец.

— Это и есть то, что ты искала? — после крохотной паузы спросил он, но я почувствовала, что сказать наёмник хотел другое.

Я кивнула и рассказала — правда, не без досады — о неравной борьбе с крышкой. В глазах Коннара вспыхнуло самое ненавистное выражение: превосходство, приправленное презрением. Не проронив ни слова, он наклонился и принялся толкать крышку. Поначалу он делал это без натуги, играючи, словно проверяя свои силы. Когда это не принесло результата, его толчки стали натужнее, а на руках вздулись змеящиеся вены. Глаза Коннара сузились под упрямо сведенными бровями, и из груди размеренно вырывались хриплые выдохи — в такт покачиванию тела.

И колодец сдался.

С тихим шуршанием деревянный круг сдвинулся на пару пальцев. Увидев это, я бросилась на подмогу, встав бок о бок с северянином. Уничтожающе глянув в мою сторону, наёмник прохрипел:

— Мне не нужна помощь слабых женщин!

"Вцепиться бы тебе в лицо за такие слова", — рассеянно подумала я и произнесла так ласково, как позволяло дыхание:

— Шуточки у вас, капитан… иной раз слабой женщине тоже хочется почувствовать сопричастность!

Коннар едва слышно пробормотал что-то насчёт мыслей о такой сопричастности и налёг грудью на крышку. Я последовала его примеру, и вскоре деревянное полотно сдвинулось ещё на пару пальцев. Все дальнейшие усилия оказались тщетными. Сколько бы мы ни старались, проклятая крышка оставалась на месте, как прилипшая. Запах, хлынувший из разверстого отверстия, был намного сильнее, чем раньше. У меня заслезились глаза, а северянин, кажется, вообще старался не дышать.