Каменная флейта!

Я забыла, как дышать, благоговейно разглядывая её. Магистр Лейницц, клянусь, если вы ещё живы, пошлю вам бутыль дорогого яндарийского(192) вина, как только найду сокровища Дракона!

Ладонь сама стиснула осклизлые бока флейты. Дело сделано, и больше меня здесь ничего не держит. Пора подавать знак северянину.

Когда я взялась за веревку, уходящую вверх, к кривой усмешке выхода, по шее пробежала ледяная дрожь.

Кто-то появился там, в темноте.

***

— Синеглазый? — спросила я севшим от напряжения голосом.

Впереди во тьме что-то щёлкнуло, и череп хрустом покатился по костям. Этому звуку вторило потрескивание, многократно усиленное эхом, словно тысячи маленьких лапок кружили вокруг, подбираясь всё ближе и ближе.

— Кто здесь? — пролепетала я, пытаясь нащупать спасительную веревку. Пальцы стали ватными и безвольно царапали пустоту.

Под аккомпанемент шорохов, щелчков и постукиваний из-под костей начал сочиться красноватый туман. Серебряное свечение фонаря помутнело от нитевидных струй, потянувшихся вверх.

— Зачем тебе архьи-ма?

Бесполый голос возник из ниоткуда, рассыпавшись сотнями болезненных уколов в висках. Я стремительно огляделась, но стена тумана стала слишком плотной, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Магический светильник мигнул, и меня придавило усталое равнодушие. Страшно захотелось лечь на кости, закрыть глаза и забыться вечным сном, послав глубоко к Хэллю все Призраки вместе взятые. Остатков воли хватило только на то, чтобы повторить вопрос:

— Кто здесь?

Шорохи стихли. В непроницаемом коконе тишины медленно тлел костер страха перед тем, что могло разорвать её в следующий момент.

В самой глубине колодца под пластами слежавшихся скелетов и каменных флейт зародилось монотонное мычание. Ветра не было, но туман вздрогнул и начал рассеиваться, обнажая стройные ряды теней, обступивших круг света, в котором находилась я. Теперь можно было разглядеть около двадцати полупрозрачных фигур: высоких и низких, с чёткими очертаниями или размытых, как утренняя дымка над озером. Кожу закололо от уверенности в том, что за границей моего круга уходят во тьму десятки и десятки безмолвных призраков. У некоторых даже просматривались лица, неясные, смазанные, словно песок у кромки моря. Равнодушие уступило место слабому страху, но тот быстро угас: я всегда больше боялась неизвестности, чем возможной опасности, появившейся прямо перед носом.

— Кто вы? — нетвёрдые губы сами вытолкнули вопрос.

Сонм призраков качнулся, напомнив косяк рыб, увернувшихся от хищника. Их очертания поблёкли. Напротив выткался ещё один силуэт. В отличие от остальных, в нём больше всего угадывался человек, сутулый, с длинными седыми волосами и глазами-бельмами.