— С приходом Дракона начался этот мир, — прошелестело в ушах. — Но задумывалась ли ты над тем, что его же появление и положило конец миру старому?

Вспомнив тварь с Забытых пустошей, я кивнула, не очень охотно признавая его правоту.

— Всё указывает на то, что Великий Дракон появлялся не единожды, и рано или поздно возникнет вновь, — голос драконопоклонника становился всё тише и тише, а призрачные силуэты таяли, как дым на ветру. — Ищи Призрак, девочка, но не пытайся разгадать то, что должно оставаться в тени тайны. Иные сундуки нужно держать запертыми.

Последний клочок тумана растворился в темноте. Я сидела, не двигаясь, в оцепенении уставившись на кости. Перед глазами всё плыло, и голова потяжелела после общения с обитателями Междумирья. Звенящая тишина обрушилась на меня, придавив к костям. Я поняла, что если не нарушу её, то сойду с ума.

Схватив череп, я швырнула его об стену. Старая кость раскололась с неприятным треском. Один из осколков отлетел и царапнул по щеке.

— Чтоб тебя Хэлль забрал, старый хрыч! — в ярости закричала я, ударив ладонью по костям. — Зачем явился мне? Зачем вы все мне явились? Что вам вообще от меня нужно, если даже не хотите указать путь?

Новый шум зародился в тишине — точь-в-точь огромная птица захлопала крыльями. Пара судорожных вдохов — и лёгкие затопила вонь, о которой я успела позабыть. Стараясь дышать только ртом, я принялась выкарабкиваться из-под костяных залежей. Ноги затекли. Каждое движение отзывалось щекочущей болью, пронзающей мышцы.

— Поторопись!

Громкий оклик зародился из хлопающего шума. Я замерла на месте и, нервно посмеиваясь, спросила пустоту:

— Неужели вы передумали и решили рассказать о третьей вехе?

Каждое слово показалось увесистым, как булыжник, и очень смешным. Хотелось прислониться к стене и смеяться, смеяться, смеяться до колик.

Невидимая плеть вытянула по щеке обжигающую полосу боли. Истерика тут же улеглась, а окрик повторился:

— Торопись!

Я схватилась за лицо, но искать источник шума не стала. Кто бы это ни кричал, он был прав: я и так потеряла слишком много времени и теперь должна во что бы то ни стало ускорить возвращение. Я вспомнила о верёвке и торопливо пошарила рукой по поясу. Верёвка была на месте.

— Спасибо, что привел меня в чувство, — обратилась я во тьму, проверяя прочность хитоли. Хлопанье умолкло, оставив на память мимолётный отблеск двух синих, как сапфиры, огней.

— Долго же ты не появлялся, Синеглазый, — усмехнулась я. — Признаться, я даже немного соскучилась.

И повисла на веревке, что есть сил потянув её на себя.