– Гроза, гроза, Ванюша… – Женщина посмотрела в мокрое окно. – Ты Кикиморовых знаешь?

– Как не знать!

– Вот кто с чертями водится на нашей стороне. Не иначе, как у них твоя дочурка!

– Да я уж думал всяко…

– И думать нечего.

Серьга оделся, вышел, хмуро здороваясь: по обрывкам разговора он уже понял, в чём дело. Остановившись напротив Ивана Персияныча, парень тяжело вздохнул, глядя в пол. Кулаки его – он снова боксёрскую «грушу» колотил за сараем – кулаки сжимались, похрустывая казанками.

Деликатно покашляв, Виктор Емельянович сказал:

– Ну, вы тут пошепчитесь, а мы в спальне подождем…

– Нет, нет, – поспешил заверить Иван Персияныч. – У меня от вас секретов нет.

– У тебя-то, может, и нет. А вот у нас… – Отец на сына посмотрел. – У нас, Ванюша, мяско тайком из погреба таскают! У нас, Ванюша, краска пропадает, хрен поймёшь, куда. У нас…

Серьга стукнул жилистым кулаком о стол. Ложечка подпрыгнула в стакане, зазвенев.

– Батя! Не строй дурака из себя! Беда у человека, а ты… Нашел, когда ехидничать.

Виктор Емельянович побледнел. Подойти хотел и врезать сыну, чтобы неповадно было на родителя орать да ещё при чужих. Однако вовремя остановился; вспомнил: теперь сынок ответить может – зубов не соберешь…

– Переполошил я вас, – смутился гость.

– Всё нормально, Персияныч! – успокоил Серьга. Но жилистый кулак его не разжимался до конца невесёлой беседы.

15

Светало… Мокрая земля пышно парила на огородах, согреваемая солнцем, встающим из-за хвойного гребня тайги. Пахло умытой разомлелой зеленью. Лужи «раскрывались», голубея отраженным небом. В туманных палисадниках позванивали воробьи, зарянки и скворцы, перепархивая с ветки на ветку, – гроздья крупных капель шумно обрывались… Начиналась перекличка петухов по всей деревне.

Сонным шагом волочилось к выпасам коровье стадо.

Знакомый пастух сказал Серьге: вчера он видел девушку недалеко от Русалкиных Водоворотов.

– Только осторожнее в тайге! – предупредил пастух. – Проводов полно. Грозой пооборвало. Не знаю, как буду пасти? Зашибёт коровёнок моих.