– Отец!

– Сатана тебе отец! Ведьмачка – твоя мамка!

– Ты погоди… Послушай… – Кикиморов для пущей убедительности руку к сердцу прижал. – Дочка твоя за мною была бы – как за крепостью! А ты кому её припас? Тому, голубоглазенькому? Ни покараулить, ни украсть! Таких душить в зародыше – не грех! А дочка мне твоя, старик… Ну, люблю… Ну, ей-богу…

Тихий обреченный голос рыжего чёрта всё больше вразумлял и остужал Ванюшу Стреляного. Напряженно торчащий австрийский тройник ослабел на секунду. Ворка мгновенно почувствовал это. Резко отвел рукой стволы, рванул к себе…

– Ах, ты, паскудник! – Иван Персияныч хотел надавить на курок, но не успел.

Покачнувшись от удара «кувалды», он упал, раскинув руки – сухая трава затрещала под ним. Небо заискрило огоньками над головой. Сгоряча он хотел приподняться, были ещё силы, но Варфоломей коршуном слетел на старика – двумя руками вцепился в шею. Острый кадык, прикрытый бородой, задёргался под пальцами парня. Старик захрипел, округляя глаза, ногами задёргал часто-часто, будто убегая от погибели. Потом он как-то разом обмяк, затих и начал угасать.

И в это время белая волчица перемахнула через груду мусора и молниеносным ударом когтей перерезала Воркино горло.

23

И никто теперь, ничто не остановит Серьгу Чистякова. «Земная жизнь осталась позади!» Или как там написано? «Дни сочтены, утрат не перечесть…»

В голове у него был гудящий сумбур. И только одно было ясно: отступать уже некуда. Всё. Золотая точка, про которую тут много и попусту говорили, вот она, точка – звездою дрожит на воде, трепещет последние миги…

Лодка рывками скользит по течению – разбивает веслами созвездья на воде. Сверху, над рекой, ещё тепло, а снизу натягивает зябкой глубиной.

Тишина кругом. И лишь на островах трезвонят соловьи, будь они прокляты.

До крови закусив губу, подлаживаясь под работу вёсел, Серьга незаметно для себя твердил: «Шепот!.. Робкое!.. Дыханье!.. Трели!.. Соловья!.. Серебро!.. И колыханье!.. Сонного!.. Ручья!..»

Спохватился. Бросил весла.

– К черту все! – прошептал. – Ни робкого дыхания, ни трели не надо! Где камень?..

Течение под бортом булькало и посвистывало. Неуправляемую плоскодонку подхватили водовороты. Звёздный свет всё сильней кружился вдоль бортов – мелькал метелью…

Весло неожиданно вырвалось, поплыло в темень, но, пройдя по кругу, вернулось к лодке. Завертелось поодаль, встало веретеном и пропало в белопенной горловине…

Чистяков стал озираться, инстинктивно втягивая голову в плечи. Неведомое что-то, неестественное происходило на реке. Серьга не думал об этом, но чувствовал. Странное течение сегодня. Отродясь такого не видал. Места здесь глубоководные, всегда спокойные. Любил он здесь рыбачить с детства. Как давно это было! Какое счастливое время! Глухариные зори в борах разгорались – ни конца им не было, ни края! Душное сено сохло на повети – луговая трава вперемежку с цветами – дыши, не надышишься!.. Ну почему, почему в полной мере не умеет сердце человека оценить при жизни эту благодать?! Обидно…