И тогда, вот так же, как сейчас, вертолёт накренился…

* * *

Вертолет накренился; верхушки деревьев поплыли навстречу.

– Командир! Давай ниже! – срывая глотку в грохоте, распоряжался кто-то, азартно оскаливаясь.

– Куда ниже? Грохнемся!

– Кругами, кругами ходи, командир! Попасём их немного на этой поляне! Пускай запомнят!..

Ломая когти и растягивая жилы, напрягаясь «до разрыва аорты», волки неслись к тёмному спасительному пологу тайги. Но вертолётные винты, со свистом нависая, кренясь над землей, отсекали дорогу потравленным.

Позорно отступающим, им приходилось мордой и сосками елозить по грязи, кувыркаться через трупы пристреленных щенков и смертельно раненых матёрых, в бешенстве грызущих землю под собой и из последних сил бросающихся вверх – на грохочущую громаду… В глотки пыль набилась, угар, и тошно, тошно!.. Осенняя трава ничком ложилась на пути, точно пуля – в каждую травинку била без промаха!.. И вырванная выстрелами шерсть летела клочьями, кружась, налипала на сырые ветки деревьев и кустов… Осины трусливо трепетали по округе, растрёпанными скирдами катился густой листопад, волчьей кровью красился, взмывал под облака – и золотым узорным пятаком ложился лист на мёртвые глаза серого собрата, стынущего с нелепо вывернутой лапой и надломленным хвостом… Пороховое эхо сталкивалось лбами в каменных колодцах между скал и, размножаясь, звучало громче и угрозливее истинных стволов, сбивая с толку загнанных зверей: стрелки повсюду чудились, куда ни поверни – навстречу рвется пуля!.. пуля!.. не уйти!..

И стали слабонервные сдаваться: в изнеможенье рушились на спины, задирали над собой трясущиеся лапы и хвосты, и скулили сволочными голосами, и со слезой во взоре, с подобострастным подобьем побитой улыбки – вылавливали где-то в поднебесье рожу человека; в тот миг он был для них и выше, и могущественней бога!

Но следом бегущие крепкие волки мимоходом рассекали глотки слабакам, чтобы человеку не досталось торжество победы. И, распаляясь от запаха крови, волки ещё сильнее рвали когти – вслед за вожаком, только стремились уже не к пологу тёмной тайги, куда невозможно прорваться: на край земли бежали, к отвесному обрыву, где голубела слабая надежда на спасенье – вода в реке, бушующей среди лобастых валунов на перекате.

И добежали волки!..

И ринулись в обрыв!..

Кто от разрыва сердца на лету сдыхал, кто падал на крутые валуны, горохом рассыпая выбитые зубы и с размозжённым черепом скрываясь под водой… И долго ещё после жаркой той потравы там и сям пульсировали на скалистом дне алые тугие родники…