– Как это – крестили ножом?

– А так! Четыре удара в холодную грудь – на случай симуляции кончины…

– Кошмар какой-то…

– Так ведь и я об этом говорю. Между прочим, ваш завхоз Ярыгин, хитроватый хам, пришёл сюда работать не случайно. Один из его родичей был в охране лагеря, здесь и похоронен, убитый заключенными, – не стерпели зверства…

Доктор знал историю болезни графа; древний род Чистоплюйцевых испокон веку отличался пророческими речами; человека видел едва ли не насквозь. Полностью Боголюбов не исключал подобного дара, но подвергал сомнению: поверил многому из того, что услышал от графа, но далеко не всему.

Простились под утро. Зорька разгоралась за деревьями, словно кровь проступала из-под земли.

14

Смотритель маяка – Лель Степанович Зимний – пожилой, степенный, добродушный, как большинство людей, живущих в обнимку с природой. Лицо его морщинами почти не тронуто, зато руки – два чёрно-красных краба: сварились в горячей бессчётной работе, разбухли, потрескались; земля набилась в трещины – трава может расти. От одежды смотрителя пахнет морем, рыбой. Великоватая фуражка смешно присела на большие мясистые уши, прячет умные усталые глаза в тени от козырька. Ворот клетчатой рубахи потемнел от пыли и пота, залоснился и похрустывает не похуже свежего и накрахмаленного.

Изредка Боголюбов уезжал на маяк: отдохнуть, смыть с души и тела «пыль и копоть Горелого Бора» – на маяке была великолепная банька. Попариться доктор любил; у отца и деда научился, а потом ещё и у Леля Степановича горячую школу прошёл. Тот вообще в парилке никакого удержу не знал: в рукавицах, в шапке лез на полок и веником хлестался до прута – пока все листья не облетят; кожа лопалась, терял сознание порою – на свежий воздух за ноги из парилки приходилось выволакивать.

– Один я париться уже боюсь. Помру! – признался Лель Степанович. – Хорошо, хоть ты, Славик, мне компанию составляешь. Жалко только, приезжаешь редко. Скучаю по крепкому пару. Давно тебя жду. Вон, гляди, даже грязью зарос. Ты же на той неделе обещался?..

– Дела… – Боголюбов руками развёл – пальцы белые, аккуратно подстриженные. – Дела, чтоб им пусто…

– Ну что же! С грязи не треснешь, с чистоты не воскреснешь! – Лель Степанович глазами показал куда-то вдаль. – Пойдем, поможешь мне, Славик, новую створу поставить.

– А старая? Упала, что ль?

– Нет, стоит на месте.

– А новая зачем?

Смотритель вздохнул.

– Отбегает море от маяка! Я уже замучился догонять его. Поставлю новую створу, а через месяц-другой нужно снова менять.

Боголюбов задумался, глядя вдаль.