Помощник махом сбежал по ступеням, а канцлер, приодевшись в служебную форму перед зеркалом, набросил на лоб треуголку, скрутил кожаным ремнем недовершенные дела, и с документами под мышкой, неторопливо сходил по винтовой лестнице. «Еще пара таких прогулок, и я сам подам в отставку». Слева от лестницы был тот стол записей, где канцлер и осуществлял слушания, а далее — столы для судей, гостей, ряды скамей, и коридор. Продолговатый коридор приемной растягивался, как если бы башню положили боком. Красные стулья у стен, где скапливалась очередь, сверкали чистотой… До открытия дверей. «Эти варвары ничего не смыслят в порядке» — жаловался ему Анито. Помощнику стоило немалых хлопот отмывать пол сотни сидельных мест, поскольку канцлер не желал, чтобы в его доме и рабочем помещении гуляли посторонние. Он всюду таскал с собой Анито, а тот — как верная тень, всегда под рукой и готовый услуживать. Двери и тамбур. Анито налег на рычаги, и тамбур отворился, при этом ходу мешала вторая пара дверей.

В тамбуре, продрогший и вымокший насквозь, стоял стражник в офицерском обмундировании. Он подпрыгивал на месте, пытаясь согреться, и постоянно дрожал, барабаня белыми пальцами в прозрачных перчатках.

— У меня важное письмо.

— Пусти его Анито.

Он закрепил рычаг и снял цепочку с двери, дав ей открыться полностью.

— Проходите офицер, что случилось?

— Мы нашли у причала лодку.

— Лодку? — спросил Анито.

— Лодку? — переспросил верховный канцлер. — Вокруг острова плавает десяток затонувших барж, сотни шлюпок и рыболовных сетей, а вы нашли лодку!

Отличный повод вломиться, можно сказать, по — среди ночи — навел пальцем верховный канцлер в сторону окна, за которым стояла темень, — и пустить в известность канцлера, который ничего не смыслит в кораблестроении — он повернул к стражнику ладони, демонстрируя гладкую кожу. — Извольте, я не плотник, не бортник, и не работаю в верфи, вы немного ошиблись.

Офицер оскорбленно застыл.

Видимо, не привык получать такой отпор. «Оно и видно» — понял верховный канцлер. Совсем обнаглели, от народа в отношении стражников к нему канцлер читал тысячи жалоб. Тысячи только за месяц!

То они ограбят повозку, а затем все спишут на взбунтовавшихся рабов, которые сидят в клетках. То устроят разгром в очередной таверне в состоянии опьянения. Один раз канцлер спросил: «Скажите мне милые мои, как — же по-вашему сбежали рабы в ЭТОТ РАЗ?» — сделав акцент на слове ЭТОТ, спросил канцлер. На что получил невнятный ответ. После чего добавил: «Вы думаете я так стар и туп, будто поверю, что металлическую цепь и железные путы можно разгрызть зубами? Нет, я, конечно, понимаю немного законы физики, и согласен: при холоде метал становится более хрупким. Но вы хоть раз пробовали его хотя бы лизнуть, скажем зимой?»