– Говорила я тебе, не надо! – зашептала она.

– А ну вылезайте, уховертки трусливые! – заходилась Шарт.

Последовало несколько великолепных ударов.

– Что она там делает? – прошептала Имоджин, когда в гостиную прокрался еще и Оливер. Он поджал расплывчатый хвост между толстыми задними ногами. Его всего колотило.

– Опять ломает стул, наверное. – Фенелла вздохнула.

И верно – удары сменились деревянным треском и грохотом досок по каменному полу. При этом рычание Шарт понемногу становилось не таким звериным. Один раз послышалось даже отчетливое «ой!» человека, загнавшего себе занозу под ноготь. За ним последовала сиплая человеческая ругань. После чего раздался последний стук – и тишина. И наконец – шуршание хлопьев, насыпаемых в миску.

Имоджин слегка расслабилась. И даже отважилась сесть.

– У Шарт по утрам сахар в крови низкий, – объяснила она Фенелле.

– Это теперь так называется? – спросила Фенелла. – А я думала – дурной характер.

Они сидели рядышком на полу и слушали, как женщина-горилла за стеной чавкает хлопьями. Призрачная сестра спорхнула к ним.

– Фенелла, ты знаешь, что я здесь. Помоги мне, пожалуйста. У меня осталось всего шесть с половиной часов.

К несчастью, в этот самый миг Имоджин тоже подала голос.

– Фенелла, – сказала она, – что мне делать? Мне нужно там пройти, чтобы позаниматься. – Она показала на кухонную дверь.

Фенелла разговаривала с Имоджин. И не услышала голос призрака.

– Подожди часок, пока она не станет человеком.

– Но через час кабинет музыки будет занят! – простонала Имоджин. – Меня опять прогонят.

– Заткнитесь! – зарычала Шарт из кухни. – Дайте спокойно позавтракать!

Фенелла и Имоджин заткнулись. Остаток беседы они вели на языке жестов, так что им было не до призрака.

– Ой, ну ладно! – в отчаянии прошептала Имоджин через некоторое время. – Все и так ужасно. Но она меня убьет, спорим?