Исчезло. Она снова лежала на больничной койке и видела серость кругом.

Голос Шарт произнес:

– К ней пускают только по одному. Я пойду. Но должна тебя предупредить…

Шарт перешла на шепот. Пациентка лежала и слушала этот шепот и все думала про кровь. Вдруг они ошиблись? Шарт поставила миску к Мониган в шалаш, и это тревожило пациентку. Вдруг из-за этого обязательства Салли перешли на нее?

Возле ее койки очутился кто-то еще. Правда, пациентка поначалу видела только огромный букет красных и белых роз, которые этот кто-то старательно ставил в вазу.

– Это же прорву денег стоит! – заметила пациентка, крайне тронутая.

– Еще бы. Красивые, правда? Люблю транжирить деньги. Я вытянула их из Самого, чтобы переночевать в гостинице, но теперь придется спать у тебя на полу.

– Вроде бы спать у меня на полу собиралась Шарт, – сказала пациентка.

Она начала сосредотачиваться на посетительнице. И не узнала ее – точно так же, как не узнала поначалу миссис Джилл. Это была красивая и модная девушка, одетая гораздо лучше Шарт. Блестящие каштановые кудри были красиво подстрижены и уложены, лицо красиво и тщательно накрашено. От нее веяло нежным ароматом, а на пальцах, поправлявших розы в вазе, были длинные, яйцевидные красные ногти. Но голос был точно знакомый – хотя теперь он стал низкий, аристократичный и взрослый.

Девушка отвернулась от роз и сказала:

– Шарт говорит, у тебя сотрясение и ты ничего не помнишь, но, судя по последней фразе, соображаешь ты хоть куда. Как ты себя чувствуешь?

При этих словах прелестные накрашенные губы растянулись в улыбке, полной нежности, и показали два крупных передних зуба с широкой щелью между ними.

– Боже милостивый!.. – еле выговорила пациентка. – Ты же Фенелла!

Наверное, прошло не семь лет, а больше, подумалось ей. Этой Фенелле не может быть всего семнадцать.

– А что ты такая модная?

– Это мой лондонский парадно-выездной наряд, – с достоинством отвечала Фенелла. – Я всю Пасху проработала в «Бутс», чтобы скопить на него. Решила, тебе понравится. А прическу мне сделала сестра миссис Джилл.

– А, – сказала пациентка. – Э-э… Ты ведь уже не учишься в школе?

Фенелла вздохнула – а потом ощерилась и сразу стала прежней, десятилетней Фенеллой. Никаких сомнений.

– Учусь, – прорычала она. – Хотела уйти. Я тебе говорила. Жуть как хотела уйти, но Сам не разрешил. Я пригрозила нарочно завалить выпускные экзамены повышенной сложности, если он заставит меня остаться. Может, и завалю – еще не решила. Но я же собираюсь стать оперной певицей, так что все складывается удачно.

– Певицей?!