Конечно, Мониган здесь нет. Старая плесневелая кукла, которая уже больше года изображала Мониган, исчезла. Среди клочьев ковра и обломков дерева ее нет и следа – ее вообще нет в саду. Что они с ней сделали, с этой куклой? Куда увели Мониган?
Призрак ринулся в дом выяснять. Никого. В кухне мухи вились над тремя тарелками, наскоро выскобленными, с остатками еды. Задняя дверь стояла распахнутой. Из всего этого следовало, что они выбегали в спешке, но призраку захотелось все проверить. В гостиную. Никого. На полу по-прежнему валялись кукурузные хлопья. Поверху громоздились свергнутые со стеллажа книги, бумаги и карта Северного Гемпшира. Портрет Фенеллы уставился на призрак с кресла, в тусклом косом луче солнца плясали пылинки.
–
Она метнулась к лестнице, и тут что-то зашевелилось. Бурый ковер, сваленный грудой на полу, поднял большую косматую морду и со стоном встал на ноги. Оливер стоял и смотрел на нее, слегка помахивая хвостом. И скулил – еле слышно, беспокойно, выдыхая через огромный нос.
Она знала этот скулеж. Оливер так грустил. Он хотел сказать, что все ушли, а его бросили. Она слышала его частенько, когда возвращалась из школы и вела себя тихо, а Оливер думал, что он один.
–
Оливер слегка насторожил уши, скулеж сошел на нет. Он ее слышал. Он единственный слышал ее. Но вот послушается ли он ее команды?
–
Она бросилась из комнаты за открытую заднюю дверь и замерла там.
К ее великому облегчению, Оливер потащился следом. Остановился на пороге рядом с ней и опустил голову, смирный, будто шахтерский пони, и такой же большой, – ждал, куда она теперь направится.
–
Оливер не пошелохнулся. Она в отчаянии вспомнила, как Шарт всегда говорила, что он тупой как пробка и начисто лишен нюха.
–