И тогда Селина поняла, что именно сделал Фелассан. Он просто-напросто развеял всю окружавшую их магию.
Долийка пронзительно закричала, и Селина, оглянувшись, увидела, что она корчится от боли, обвитая щупальцами потрескивающей энергии. Вся ее магия, защитный барьер и неведомая сила, добытая из мертвецов, шипели, испаряясь с ее кожи. Посох, выпавший из руки, валялся на полу, дымно-алое навершие потускнело.
Посох Фелассана замерцал и снова вспыхнул, заливая залу неярким ровным светом. Долийка валялась на полу, дрожа всем телом, остальные на мгновение застыли. Ремаш прижимал ладонь к окровавленному лицу. Бриала с благоговейным трепетом взирала на Фелассана. Даже Гаспар, казалось, растерялся. Отступив на шаг, он принял защитную стойку и настороженно переводил взгляд с одного на другого. Мишель, до сих пор не поднявшийся с колен, был бледен и обливался потом, и латы его потрескались в тех местах, где призрачная сила едва не выдавила из него дух.
К удивлению Селины, лицо самого Фелассана выражало не столько ликование, сколько нешуточное беспокойство.
– Усиленные чары рассеяния, могущие весьма неприятно отразиться на том, кто окружил себя чрезмерным количеством магии, – проговорил он в полной тишине. – Могу я попросить всех присутствующих здесь магов впредь воздержаться от излишне броских заклинаний в месте, где Завеса столь тонка и с такой легкостью может быть прорвана с другой стороны?
Ответом ему был глухой рокочущий скрежет – это сдвинулись крышки трех самых больших в зале саркофагов.
Глава 15
Глава 15
Никогда еще в жизни сэр Мишель не испытывал такой боли. Ни в детстве, когда ожесточенно дрался в трущобах, ни в годы сурового обучения в академии.
Что бы там ни применил Фелассан, разрушая чары долийской колдуньи, это помогло и Мишелю. Остатки энергии растеклись живительным теплом по телу, облегчая жгучую боль в ребрах, которые – Мишель знал это наверняка – треснули под нечеловеческим натиском. Тем не менее краткий миг преимущества над Гаспаром был безвозвратно упущен. Мишель знал, что теперь великий герцог справится с ним без труда, – знал, но все же заставил себя подняться на ноги и изготовился к бою, стараясь унять предательскую дрожь в коленях.
Гаспар, однако, не спешил нападать. Более того – он даже не смотрел на Мишеля. Великий герцог неотрывно уставился в дальний конец залы, приняв стойку, которая именовалась «Рыбак с острогой». Эта оборонительная позиция использовалась для того, чтобы восстановить силы в изнурительной драке, и большинство шевалье относилось к ней пренебрежительно, поскольку, прибегая к «Рыбаку с острогой», боец показывал, что значительно уступает противнику. Моргая, Мишель проследил за напряженным взглядом Гаспара и тотчас понял, в чем дело.