Солнце светило ярко, небо было синим –синим, облачка бесшумно плыли по этой синеве – не тревожимые ничем, не беспокоясь ни о чем, и, уж тем более, не выслушивая эти пафосные стенания, достойные подмостков театра – новомодного явления, смысла которого Альфонсо понять не мог. Люди показывают то, что заведомо придумано, и все об этом знают, что это обман, а актеры просто играют, и все равно…

– Что мне делать, честной брат?

– Что делать? Иди к своей ведьмочке, нарожаете… этих… ведьмочат.

– Но я же верующий?

– Ну, значит, плохой ты верующий, раз в ведьму влюбился.

– Боже… Я покончу с собой.

– Слушай, ты, верующий, – взорвался вдруг Альфонсо и почувствовал всю боль своего истерзанного горла, – глаза открой, наконец! Тебе твои попы говорили, что здесь ад, а здесь просто Лес, тебе говорили, что здесь демоны и черти – ты видел, хоть одного? Огромные, да, опасные, да, но демонические – нет, просто кучка животных, которые хотят жрать. Тебя трахали в уши, играя на твоих страхах, перед будущим и смертью люди, которые дальше кельи из монастыря не вылазили, а ты и уши развесил. Я божественный, я божественный! Да если бы Бог захотел, чтобы у людей не было влечения друг к другу, он бы просто тебе яйца оторвал бы, легко бы это, между прочим, сделал, раз такой всемогущий! И эта девка, такая же ведьма, как и ты. К тому же…

Здесь Альфонсо дико закашлялся, выплевывая из горла хлопья засохшей крови.

– Но она… Он же любит тебя, – проговорил Тупое Рыло, ошеломленный этой отповедью. Думать тяжело и страшно, а верить легко и успокоительно.

– Она баба, – прохрипел Альфонсо, – откуда она знает, кого она любит и чего она хочет?

– Гореть мне в Геенне огненной, – прошептал Тупое Рыло.

Прошла неделя, по истечении которой Альфонсо мог начать ходить, нормально видеть и без содроганий смотреть на свою кожу, покрытую зарубцевавшимися язвами. У Лилии были такие же, но только на руках, и она их старалась прятать, если не забывала этого сделать. Вынужденный простой был тем обиднее, что до деревни ведьмы осталось всего два дня ходу.

– Что там дальше по дороге? – спросил Лилию Альфонсо, – Поле смертельных зарослей, Кладбище оживших мертвецов, сами Боги твои объявятся?

– Да нет, просто Лес. Все нормально будет, если на нас не нападет кто нибудь снова.

Но никто не напал. Звери, как оказалось, вообще старались обходить их стороной, едва почуяв: – «это запах Крови Богов» – сказала Лилия, – они ее боятся. Даже волк все время поскуливал, глядя на Альфонсо испуганными глазами и стараясь лечь от него подальше.

На следующие сутки Лилия, неожиданно, начала прихорашиваться: попыталась зашить и постирать свое платье, принялась намываться в ручье, не смотря на жуткий холод, долго полоскала свои волосы. Бородатые, обросшие спутники ее, двое из которых были в самосклеенной смолой одежде из сморщившихся от тяжкой жизни, плохо выделанных шкурах (одежду Альфонсо пришлось сжечь и клеить ему новую из зайцев) и вправду выглядели как лесовики, после недельного запоя. Попытка обрезать бороду и патлы свои привела мужиков к виду использованных щеток для чистки печных труб. Лилия вздохнула – горько, тяжко и подчинилась судьбе.