– На вот, лучше спиртом, – Гнилое Пузо протянул Альфонсо другую бутылку, благо, всю географию бутылок у королевы он знал наизусть. И, чтобы отогнать стаю, понадобился целый ящик крепких спиртных напитков.

– Спасибо за спасение, Пузечко, – трясясь от пережитых мгновений, королева потерялась, превратилась в слабую женщину, повисла на Гнилом Пузе, на глазах у изумленной охраны ворот и прибежавшей Лилии.

– Скажи спасибо своему алкоголизму, – пробурчал Гнилое Пузо, за грубостью пытаясь спрятать свое нервное возбуждение, трясущиеся руки и постепенно отстающий от мозга страх.

Охрану королевы тащили четверо мужчин, бросили на стол к Лилии, которая стряхнула на пол все свои тарелки, дорогущий кувшин, еду и вино.

– Быстро, ты, – ткнула она пальцем в первого попавшегося, – и это была Великая, – теплой воды, ты –второй попавшийся, крепкую водку, что осталась, чистые тряпки, вы четверо, держите вот здесь… Да сильнее прижимайте, черти!!

Первую громилу держали вчетвером – легким взмахом лапки, волк оставил на ее животе четыре глубоких пореза, почти выпустив кишки наружу. Корчась от боли, с палкой в зубах, билась бедняга в агонии, пока Лилия, не торопясь и совершенно не обращая внимания на душераздирающие стоны болезной, внешне спокойно запихивала внутренности в охранницу обратно, довольно приговаривая:

– Ладно-ладно, кишки целые, солнышко, терпи. Главное, кишки не порваны, кровь не испачкается, а шкуру зашить – плевое дело… Да держите крепче, уроды!

И она также спокойно, словно зашивая плед, но быстро и четкими движениями заштопала живот охранницы. От обработки водкой раны, та потеряла сознание.

– Выживет? – спросила Великая Лилию, стоя рядом с ведром в руках, в котором осталось немного воды.

– Если гнить не начнет…

Второй охраннице повезло больше – ей волк распахал оба бедра, отчего пришлось пережать ей обе ноги веревками; от боли она тяжело дышала, дожидаясь своей очереди, а дождавшись, потеряла сознание от потери крови, и ее Лилия зашила молча.

– Ладно, оставляйте обеих здесь, – вздохнула Лилия, мгновенно, после последнего шва, превратившись из собранной, властной и решительной знахарки в уставшую маленькую и слабую девчонку, – буду вытаскивать их из под носа у Смаргалы…

…Вот, а дерево стонало и не хотело рубиться, уворачивалось от топора и просило пить.

– Да стой же ты на месте, – сказал Мескотудиандо, размахнулся топором с красной, похожей на ветку дерева ручкой и отсек дереву руку –хлынула кровь, а дерево заорало, как резаное, и было любопытно, откуда летит такой громкий крик из полена, лишенного рта…