– Черт, я становлюсь бабой, – подумал Альфонсо, – надо бежать отсюда срочно…

Лилька отскочила назад, словно ее ударили по лицу, выпучила глаза и покраснела до самых кончиков ушей.

– Что правда? – прошептала она еле слышно и начала теребить себе пальцы.

– Правда, – влез Гнилое Пузо, – ты самая красивая ведьма из всей деревни. Да чего уж там, даже из всего Леса.

– Ты просто божественна, – тоже прошептал Тупое Рыло. Пылавшие внутри него противоречивые чувства остыли, как он сам говорил, возродив его еще большим верующим, позволив пройти испытание, хотя это и было тяжело. Тяжело настолько, что Тупое Рыло даже стал бледнее, больше проводил времени на коленках, успокаиваясь в молитвах.

– Ой, ребята, я вас так люблю, – вдруг, ни с того ни с сего, зашмыгала носом Лилия, – простите, что держала вас всех в рабстве… Хотя у нас это честь – служить женщине…

И в тот же момент, пока никто не успел даже среагировать, бросилась на шею к Альфонсо, с целью «обнимашков», как она их называла, потом к Гнилому Пузу, потом к Тупому Рылу. Тот, прикоснувшись к ее тонкой, хрупкой талии, дернулся так, словно в него засадили гвоздь, прямо в позвоночник, и кровь, и так не жалующая его лицо в последнее время, совсем его покинула. Тот разрушающий весь его мир огненный смерч, бушующий в его голове, разносил его мир в щепки, ломал жизненные устои, веру, жизнь. Но Лилии и этого было мало.

– Спасибо, спасибо, что спас мне жизнь, – проплакала она тихо, и поцеловала Тупое Рыло в щечку. Ему проще было бы пережить удар кувалды по голове – и то не так бы подогнулись ноги, не так бы разрывались легкие, в бесплодной попытке насытиться воздухом, не так жестоко подвинулся бы Агафенон, перестав быть центром жизни Тупого рыла.

Лилия, красная от нахлынувших на нее чувств, пряча мокрое от слез лицо, словно что- то вспомнив, выбежала из избы, потом забежала обратно, крикнула «быстрей, на площадь» и снова убежала.

– А завтракать мы чего, не будем? – спросил Гнилое Пузо. Лилия забыла нацепить на них кандалы, и пришлось это делать самим, поскольку мужикам без кандалов ходить по деревне без конвоя не полагалось.

Королева на суд тоже прихорошилась, как только могла; даже глядя на остальных женщин, очень сложно было представить их в лесу, свежующих кабана или дерущихся с волком, хоть и были они почти все крепкие, полные, дородные и рослые. Все, кроме Лилии, которую за глаза называли мелкой, и при этом совершенно не ошибались, а ее это прозвище все равно бесило.

Великая вышла на помост, посмотрела на присутствующих странным, отсутствующим взглядом, вздохнула, глянув мельком на Гнилое Пузо и, собравшись с духом, сказала, вздохнув так, словно бросилась в ледяную воду: