– Неужели, – думал Альфонсо, – все, что говорит церковь про Лес – правда? Неужели это и есть ад, жилище самого Сарамона? Неужели мы идём прямиком к нему в логово?

Если это так, то скоро они встретятся с ним. Церковь говорила, что Земля – это тарелка Агафенона, и, что если дойти до края этой тарелки, то можно упасть в Великое Ничто. Правда, как Агафенон оказался в своей собственной тарелке, церковь не говорила. Если это правда, то Агафенон изрядный обжора, раз у него такая гигантская тарелка.

С каждым пройденным километром пути становилось все хуже и хуже. Дни проносились в монотонной ходьбе, постоянном головокружении и боли в спине и ногах, а горы все не кончались, сжимали пространство своими массивными тушами, а еще постоянно роняли сверху огромные камни, чуть ли не на голову. То близко, то вдалеке, с оглушающим грохотом проносился булыжник, сметая все на своем пути, ломая деревья, как прутики, пытаясь докатиться до бурлящей по правую сторону реки. И иногда получалось.

– Смотри, – Феликс, вдруг, остановился. Альфонсо, который плелся позади (его тошнило) не внял, поначалу, его словам, поскольку не понял, чего это вдруг ему приспичило на что-то смотреть, но, подняв голову от земли, обомлел.

День был ничем не примечательный – как десятки других, теряющихся между деревьями на закате солнца, но этот был особенный: он открыл зеленые занавески Леса и показал город. То, что это город, сомнений не было: заросшие руины непонятных строений, были словно изломаны вихрем чудовищной силы, куски их стен раскиданы в разные стороны, странной формы кареты целиком из металла (это путники потом установили) перевернуты, покорежены, скручены винтом.

– У этой кареты лист железа толщиной с палец, – сказал Феликс, подойдя к одной из железных громадин длиной метров пять.

– Какие же лошади ее тащили? Сколько она весит? – спросил Альфонсо и остался без ответа. Впрочем, он его и не требовал.

Словно перепаханный плугом городок вмещал в себя множество железных чудовищ, заржавевших, проросших травой и деревьями; вид их был страшен и удручал, наводил на мысли о смерти и торопил покинуть это место как можно скорее. А огромная яма, глубиной метров десять и в диаметре метров двадцать посередине наводила на мысли, что город был расположен крайне неудачно – наверное, вся вода гор собиралась в этой яме.

– Надеюсь, это не твой Волшебный город, – сказал Феликс, глядя на вросший в дерево человеческий череп. Череп посмотрел на него пустыми глазницами, как бы говоря «ничего тут нет волшебного, одна смерть и разрушение».