Каве побледнел, а король рассмеялся.

– Думаю, ты мне понравишься, бану Нари. – Он поглядел на нее еще немного. – Говоришь, ты из долины Нила?

– Да.

– Татакаллами араби?[31]

Арабский короля был рудиментарен, но разборчив. Это удивило Нари, но она все равно ответила:

– Конечно.

– Так я и думал. Это один из языков нашего богослужения. – Гасан задумчиво замолчал. – Мой Ализейд большой поклонник арабского. – Он кивнул насупившемуся юному принцу. – Али, проводи бану Нари в сад. – Он снова повернулся к ней: – А ты отдохни, умойся, поешь чего-нибудь. Чего душе угодно. Я попрошу свою дочь, Зейнаб, составить тебе компанию. Твой Афшин пусть останется, мы с ним обсудим стратегию в отношении ифритов. Боюсь, не в последний раз мы слышим про этих чудовищ.

– Не нужно утруждаться, – запротестовала она.

И не только она. Ализейд ткнул в Дару пальцем и затараторил что-то на гезирийском.

Король прошипел что-то в ответ и поднял руку. Ализейд заткнулся. Нари это не успокоило. Она не хотела никуда идти с заносчивым принцем и совсем не хотела бросать Дару одного.

Но Дара нехотя кивнул.

– Тебе нужно отдохнуть, Нари. В ближайшие дни тебе понадобится много сил.

– А тебе нет?

– Как ни странно, я отлично себя чувствую. – Он сжал ее руку, и у нее сразу потеплело на душе. – Иди, – поторопил он. – Обещаю не начинать войны без твоего разрешения, – добавил он с неприветливой ухмылкой в адрес Кахтани.

Когда Дара отпустил ее руку, Нари заметила, как внимательно король наблюдает за ними. Гасан кивнул ей, и она следом за принцем вышла в огромные двери.

Ализейд прошел почти половину широкого арочного коридора, когда Нари с ним поравнялась. Она полубежала, пытаясь поспевать за его размашистым шагом, и исподтишка разглядывала дворец. Все вокруг выглядело опрятно и ухоженно, но чувствовался древний возраст стен и осыпающихся фасадов.

Они миновали двух слуг, и те низко поклонились, но принц не заметил. Он шел, опустив голову. Принц явно не унаследовал отцовского дипломатического такта, и открытая неприязнь, с которой он обращался к Даре, действовала ей на нервы.

Нари взглянула на него исподтишка. Его юность бросалась в глаза. Сцепив руки за спиной и втянув голову в плечи, долговязый Ализейд держал себя так, будто совсем недавно резко прибавил в росте и не успел к этому привыкнуть. У него были длинные, утонченные черты лица. Если бы не кислая мина, его вполне можно было бы назвать красивым. На подбородке проросла колючая щетина – еще даже не борода, а только надежда на нее. За пояс рядом с медным зульфикаром был заткнут кривой кинжал, и Нари показалось, что к щиколотке был привязан еще один маленький нож.