– Дом этот принадлежит человеку из клана Ньембе. Он мне многим и многими жизнями обязан.

Я проследил за взглядом Соголон, смотревшим вниз из окна. По извивающейся змеей улице подходили люди. Группы по трое-четверо, они так шагали в ногу, что это походило на маршировку. Или двигались как люди, привыкшие ходить маршем. С востока приближались всадники на белых и черных лошадях с красной упряжью, лошади не были укрыты с головы до хвоста, как жеребцы Джубы. Двое мужчин шли под нами бок о бок. Тот, что был дальше от дома, укрыл голову шлемом из львиных волос, на нем был черный, обшитый золотом плащ с прорезями для рук по бокам, под ним белая рубаха. На поясе он носил длинный меч. Второй мужчина был лысым. Плечи ему укрывала черная шаль, под ней свободная черная туника, на ногах белые брюки, на поясе в ярких красных ножнах висел кривой ятаган. Трое конных пробирались по змее-улице, все трое скрывали лица под черными чалмами, все трое в кольчугах, в черных длинных рубахах над ногами в латах, с пикой в одной руке и уздечкой в другой.

– Чья армия собирается?

– Это не армия. Не королевские солдаты.

– Наемники?

– Да.

– Кто? Я недавно в Конгоре.

– Это воины Семикрылы. Черное одеяние сверху, белое снизу, как у их символа, ястреба-перепелятника.

– Зачем они собираются? Войны нет, слухов о войне тоже.

Соголон глянула в сторону. И сказала:

– Это в Темноземье нет.

По-прежнему глядя на собиравшихся наемников, я заметил:

– Мы вышли из леса.

– Лес не ведет в город. Лес даже в Миту не ведет.

– Есть двери – и есть двери, ведьма.

– Я знаю те двери, о каких ты говоришь.

– Мудрая женщина, ты обо всем знаешь? Что за дверь сама собой закрывается и ее больше нет?

– Одна из десяти и еще девяти дверей. Ты говоришь о ней во сне. Я не знала ни о какой двери в мрачных землях. Ты вынюхал ее?

– А теперь и тебе есть над чем позубоскалить.

– Откуда тебе было знать про дверь в мрачных землях?