– Что? Нашел время, чтоб сообщить мне об этом.

– Я… сам не знаю, почему… у меня голова все время кружится, как на море. Но это уже было, когда я много дней работал на одного работорговца. Раз я подавил бунт рабов – совсем один, вот этими самыми руками. Они мне сказали, что могу убить пятерых без ущерба для их доходов, и я убил пятерых. Не знаю, почему я так сделал. Знаю, почему я убил их, но… у меня голова кружится, как на море, я не знаю, как попал к работорговцу в наем… Ты знал, что женщин-О́го не существует?.. Или это я не нашел ни одной во всех землях, какие повидал… пойми это, Следопыт… почему я хочу рассказать тебе, почему я хочу рассказать тебе такое? Я никогда… никогда… ни разу не был с женщиной, ведь с кем способен сойтись О́го, кого бы он не погубил… и если это не погубит ее…

Он поднял свою юбку. Длинный и толстый, с целую руку.

– И если это не погубит ее, то рождение О́го наверняка убьет. Я не знаю своей матери, как и ни один О́го не знает. Мы не раса… мы… несчастный случай.

– Безумный отец безумного Короля на юге пытался вывести расу О́го для сражений в последней войне. Похищение девушек, некоторые моложе детородного возраста, насилие, разврат, колдовство, волшба при луне и белая наука. Ни единого О́го произвести ему не удалось, зато полно чудищ всяческих видов, что ныне бродят по землям вроде этой. Бери Леопарда, Уныл-О́го.

О́го склонился, все еще пошатываясь, подхватил Леопарда за талию и уложил его себе на правое плечо. Фумели, легкого, как я и думал, я распластал у себя на правом плече и подобрал его лук. О́го направился к двери и остановился:

– Безумная обезьяна…

– Уныл-О́го, нет никакой безумной обезьяны. Анджону старался перехитрить тебя.

«Kafin ka ga biri, biri ya ganka».

– Безумная обезьяна…

– Уныл-О́го, ты…

– Безумная обезьяна… снаружи.

«Раньше, чем ты заметишь обезьяну, она уже тебя увидела».

Опять вопль. Долгое ИИИИИИИИИИИИ пронеслось сквозь листву, словно ветер. Я подошел к двери. Существо это, безумная обезьяна, как его называл О́го, находилось шагах в двухстах и очень быстро приближалось. Быстрее галопирующей лошади или голодного волка летела она к двери. На бегу молотила руками в воздухе, а ноги ее скакали длинными прыжками. Иногда она останавливалась, высоко задирая нос, ловила запах по ветру, потом смотрела в нашу сторону и вновь пускалась в бег, скрежеща зубами и плюясь. Толстый хвост ее со свистом рассекал воздух, дергаясь из стороны в сторону. Кожа похожа на человечью, только еще и зеленая, будто гниль. Бежала она, вытянув вперед голову, а на голове – два белых выпученных глаза, правый маленький, левый побольше и дымчатый. На бегу она так высоко поднимала колени, что они едва ей самой в подбородок не били. Вот опять безумная обезьяна завопила, и призраки птиц взметнулись в небо. Бежала она слишком быстро, я не успел заметить, была ли на ней одежда, зато со всех сторон билось по ветру рваное тряпье. Она бежала на нас.