– Ку.

– Еще хуже. И все ж ты говоришь «петиция», будто бы знаешь, что это такое. Может, ты даже и разыскиваешь ее. – Он сел на стул, откинулся на спинку, взглянул на меня и рассмеялся. Я никого: ни мужчину, ни женщину, ни зверя или духа – припомнить не мог, кто бы меня так злил. Даже малому Леопарда такого не удавалось.

– Басу Фумангуру. Сколько у него в этом городе врагов? – спросил я.

– Ты забыл: вопросы задаю я.

– Разумных еще не слышал. По-моему, тебе стоило бы скакнуть в то время ночи, когда ты пытками будешь вытягивать из меня те ответы, что тебе нужны.

– Сядь. Сейчас же.

– Я мог бы…

– Мог бы, будь при тебе твое маленькое оружие. Больше спрашивать не стану.

Я опять сел. Он пять раз прокружил вокруг меня, прежде чем опять сел, придвинув свой стул совсем близко ко мне.

– Не будем говорить про убийства. Ты хотя бы знаешь, в какую часть города тебя занесло? Тебя бы в кутузку усадили просто за то, что ты странные взгляды бросал. Итак, что привело тебя в этот дом? Убийство трехлетней давности или что-то, что, по твоим сведениям, все еще должно бы находиться там – нетронутое и даже не испорченное? Я расскажу тебе, что знаю про Басу Фумангуру. Этот народ обожал его. Каждый мужчина знал про его стычки с Королем. Каждая женщина знала про его стычки с коллегами-старейшинами. Убили его по какой-то другой причине.

– Кто?

– Судя по тому, что случилось с их телами, одному человеку такое не под силу, если вообще это дело рук человеческих, а не каких-то околдованных зверей. – Мосси смотрел на меня так долго и тихо, что я рот раскрыл: не затем, чтоб говорить, а чтоб вид сделать, будто собираюсь заговорить. – Давай-ка я покажу тебе кое-что, – сказал он.

И вышел из комнаты. Я расслышал жужжание мух. Подумал, как они О́го допрашивают или просто оставили его в одиночестве распутывать клубок, сколь многих он убил за многие годы. А как со мной будет? Не огуду ли все это, или сам лес оставил что-то во мне в ожидании, когда поразить можно будет? Чем-то иным, чем напоминанием о моем одиночестве? Еще и это. Что за странная мысль сейчас, когда префект старается заманить меня в давно им задуманную ловушку. Он вернулся и швырнул мне что-то так быстро, что я словил это прежде, чем понял, что это такое. Черное и мягким пером набитое, обернутое в такую же ткань асо-оке, из нее была занавеска, в какую я был одет. На этот раз я был готов, когда запахи дошли, все пришло с запахом, что был мне теперь знаком.

– Кукла, – сказал префект.

– Да знаю я, что это такое.

– Мы нашли это три года назад около тела самого младшего мальчика.